— А это не так?
— Боюсь, что да.
Гнев помог справиться со страхом.
— А не боишься, что я тебя убью?
— Не особо. — Я услышала усмешку в его голосе. — Ничего личного. Просто тебе сноровки не хватит. Тебе придется долго тренироваться, чтобы меня хотя бы поцарапать.
— А мне кажется, тебя довольно часто резали.
— Ну… — Улыбка испарилась. — После каждой раны у меня остаются шрамы. Некоторые только смотрятся слишком страшно, а на самом деле повреждения бывают и пустяковые.
— Выглядят они просто ужасно.
Этими словами я заслужила взгляд через плечо.
— Как нам повезло, что сейчас темно и ты меня не видишь. Обычно люди не выносят моей внешности. Я их пугаю до усрачки.
— Я не это имела в виду.
— Неважно.
— Кроме того, чего-то мне не верится, что все так думают. — Не знаю, почему я чувствовала необходимость это сказать. — Разве только дураки какие-нибудь.
— Как я уже сказал, неважно. Меня это не напрягает.
— Что не напрягает?
Я снова была в замешательстве. Это состояние уже стало для меня привычным.
— Я не… — Что бы он ни собирался сказать, он не стал этого делать.
— Что «не»?
Моя настойчивость была вознаграждена недружелюбным взглядом. Я так хорошо приноровилась к его шагу, что шла рядом.
— Кроме того что сыворотка обуздывает мою жажду крови, она помогает сдерживать другие… порывы. Поэтому мнение окружающих о моем внешнем виде меня не волнует.
— Хочешь сказать, что ты…
— Я пытаюсь сказать, что колю себе это лекарство, потому что отказываюсь быть похожим на своего настоящего отца. Он надругался над моей матерью. Не хочу сделать что-то подобное. Никогда.
Я попыталась сложить все детали головоломки. Сыворотка не просто притупляла его эмоции, она сдерживала все естественные желания и порывы. Ни эмоций, ни страсти, ни… секса? Этот человек был машиной, пусть даже из плоти и крови.
— И давно ты на ней?
— Очень.
— Каждые три часа?
— Да.
— А ты когда-нибудь пробовал пропускать прием?
— Нет.
— Но по ночам…
— Таймер меня будит.
Он так ответственно подходил к приему лекарства, что никогда не спал всю ночь напролет. То, что он был так одержим — это граничило с манией — не помогло мне расслабиться.
— И давно ты этим занимаешься? Борьбой с… вампирами?
Он снова кинул на меня искрящийся весельем взгляд. Мой раздражающий поток вопросов опять принял угрожающие размеры.
— Ты так говоришь, будто до сих пор мне не веришь. Все еще в стадии отрицания очевидного?
— Есть немного, — признала я.
— Ничего, это скоро закончится.
— Не уверена, что хочу этого.
— Я стал готовится к этому, еще будучи подростком. С восемнадцати начал охотиться. Это было десять лет назад.