«Этот нож голоден, — подумал Арчи. — Он хочет не Райли Стина и не Джейн, а меня. Хочет вырезать мое трепещущее сердце и оставить его для демонов, вселившихся в меня».
Уилсон был прав: душа Арчи покинула его. Да так и не вернулась.
Нож достаточно острый. Если им вырезать сердце, то кого умилостивит такое жертвоприношение? Все самоубийства, которые видел Арчи, случились от отчаяния: одинокие пьянчужки или покинутые любовники прыгали с моста или выпивали кислоту. Нож — это слишком скоро, слишком близко, слишком активно; у среднего самоубийцы не хватает решимости убить себя ножом. Всадить в себя нож — это принести себя в жертву голодному богу отчаяния.
Арчи понял, что на такую жертву он пойти пока не готов. Кончик ножа упирался во впадину под грудиной, подрагивая в такт биению сердца. А чуть выше Арчи чувствовал, как талисман мумии движется вверх-вниз в унисон с дыханием.
Йоллотль, эцтли.
Дверь подвала распахнулась.
— Арчи! — закричала Белинда. — Пора вставать!
Дверь захлопнулась, и над головой заскрипели доски пола — Белинда ходила по залу.
День начинался без него. Если Белинда спустится по лестнице и найдет Арчи скрюченным, с ножом в груди и руками, залитыми его собственной кровью, она покачает головой и наймет такого же бедолагу, чтобы тот навел порядок и занял место Арчи. Беннетт, наверное, прослышит и пришлет кого-нибудь написать коротенькую заметку — самоубийства увеличивают газетные тиражи, особенно если связаны с какой-нибудь трагической историей. Арчи похоронят под безымянным крестом на кладбище для нищих. Родители Хелен могут прочитать заметку в «Геральд», но они не придут: Арчи с ними много лет не общался. А вот Удо придет — помолиться за него и выпить кружку в память о нем. Вот и все.
«Я не хочу быть чьей-то заметкой, — подумал Арчи. — Я сам расскажу свою историю».
А история началась с мумии в музее Барнума. Арчи вспомнил лицо Барнума во сне: его вопросительное выражение резко выделялось в море восторженных поклонников. Арчи понял, что Стин отдал мумию Барнуму не просто так, и даже если Барнум не знал, зачем Стин это сделал, то у него наверняка есть способы найти ответ.
Служащий музея, худой, лысеющий человек в галстуке и с огромными усами, упорно твердил, что Барнума нельзя побеспокоить.
— Он занят очень важными делами, — в пятый раз повторил служащий, глядя поверх очков на изуродованное ухо Арчи. — Вам придется зайти в другой раз.
— Цифры считает, да? — Разозленный Арчи выложил свой козырь. — Ну тогда скажите ему, пусть отсчитает мне тысячу долларов. Я знаю, кто убил сторожа.