– Я не могу… Я свихнусь в этом проклятом городе! – прокричал телефон.
– Проверь свою адекватность, – посоветовал Белецкий. – Скажи громко: «Мама мыла раму».
– Сам скажи! – отрезала Лидка.
– Я уже сказал, – терпеливо заметил врач. – Наверное, опять этот тип? – предположил он по возможности спокойно, ибо являлся в этой ситуации психотерапевтом.
– Конечно! Прикинулся какой-то бледной девкой и сел в мое рабочее кресло!
– Ты, случайно, не спятила?..
– Если ты ко мне сейчас не придешь, я руки на себя наложу!
– Накладывай, – разрешил он. – Но если через час не наложишь, я буду у тебя. Потерпи, – он посмотрел на свою клиентку, которая по-прежнему стояла как солдат, навытяжку. – А может быть, через два…
Бросил трубку на рычаг. Выдернул телефон из розетки и зачем-то накрыл его подушкой, по-видимому, из-за мрачного мистического чувства, которое к нему подступало.
– Теперь нам никто не помешает.
Бессмысленно уставился на розовый плоский сосок.
Ему пришло в голову, что он похож на маленькую пробку.
– А-а-а… – раздалось из соседней комнаты.
– Это мой отец… Не пугайтесь. Так о чем мы говорили?
– Грудь… дергает, – напомнила ему девица, отчего-то двусмысленно улыбнувшись. Ее стыд и замешательство прошли.
– Да… Грудь, – повторил Рудик, чувствуя, что мысли разбегаются, словно лягушки из-под сапога лесника. – Это мастопатия, девочка. Только и всего.
– А это опасно?.. – она запнулась, подбирая слова. – От этого умирают?
– Конечно, – горячо согласился Рудольф Валентинович. – Я вам помогу, – он приблизился к ней вплотную.
– Умереть поможете? – уточнила она как человек аккуратный и не терпящий двусмысленности.
– Да. И воскреснуть тоже помогу. Главное – быть адекватной и политкорректной. Адекватность превыше всего. Принимайте мастодинон, и всё будет отлично.
Он вдруг порывисто поцеловал ей ключицу. Его язык почувствовал легкий привкус соли.
– Ай, – сказала она. – Чего это вы колетесь?
– Потому что я не брился сегодня, – объяснил врач, слегка задыхаясь.
В доказательство своих серьезных намерений он слегка укусил ее за плоский сосок. Девица на это уже ничего не сказала и чувств своих не обнаружила. Ее тело окаменело. Тогда он нехотя и без страсти повалил ее на диван, потому что так было принято, и если бы он этого не сделал, то возникли бы недоумевающие вопросы со стороны друзей и знакомых.
Но здесь случилось нечто странное. Какая-то тень возникла за его спиной и навалилась как туча. Кто-то цепкий впился в его плечи изможденными руками и начал стаскивать с пациентки на пол. Рудик только заметил желтую пергаментную кожу с нестрижеными ногтями и понял, что это, по-видимому, его отец…