— Как же мне теперь ее достать? — спросила она.
И протянула обнаженную белую руку. Крашеные ногти, блеснув на солнце, показались Юберу красными искрами. Белоснежная кожа и рыжие волосы ослепили его, будто яркий свет. Он скорей опустил глаза и пробормотал:
— Я… я могу принести ее вам, мадам.
— Да, пожалуйста, принесите, — отозвалась она.
И снова улыбнулась. Он вошел внутрь, миновал кафе, поднялся по темной лесенке и сквозь приоткрытую дверь заглянул в розовую комнату. Окно было занавешено простенькой шторкой из красного кумача, но благодаря шторе в комнате царил густой малиновый теплый сумрак, словно в лепестках розы. Дама пригласила его войти, она сушила лак на ногтях. Осторожно взяла помаду, вгляделась в его лицо и вскрикнула: «Боже, он вот-вот потеряет сознание!» Юбер почувствовал, как его за руку подвели к креслу, хотя оно было рядом, усадили, подложили под голову подушку. Он не потерял сознания, но сердце бешено колотилось. Все плыло перед глазами, как бывает при морской болезни, его бросало то в жар, то в дрожь.
Он был порядком смущен и в то же время горд. Она спросила обеспокоенно:
— Вы устали? Ничего не ели? Что с вами, бедненький?
— Со мной все в порядке… Я просто шел от самого Мулена, мы защищали мост, — ответил он слабым голосом, слегка рисуясь.
Она удивилась:
— Сколько же вам лет?
— Восемнадцать.
— Вы солдат?
— Нет, я ехал с родными. А потом ушел от них. Я примкнул к войскам.
— Как это благородно! — воскликнула она.
Она восхищалась им, он добился, чего хотел, но почему — то краснел и не мог выдержать ее взгляда. Вблизи она оказалась не такой юной. Сквозь искусно наложенный грим проглядывали морщинки. Но фигура была стройной и изящной, а ноги просто великолепны.
— Как вас зовут? — спросила дама.
— Юбер Перикан.
— Господин Перикан, хранитель Музея изящных искусств, вам не родственник?
— Это мой отец, мадам.
Продолжая беседовать, она подала ему кофе. Она недавно позавтракала, и поэтому на подносе еще стояли сливки, кофейник и поджаристые гренки.
— Он, конечно, остыл. Но все-таки выпейте чашечку. Вам станет лучше.
Он послушно отпил глоток.
— Сейчас внизу такое столпотворение, что прислуги не дозовешься, хоть целый день зови. Неужели вы из Парижа?
— Да. И вы тоже, мадам?
— Я парижанка. Была в Туре, но там бомбежки. Думаю перебраться в Бордо. Кажется, именно туда эвакуировали «Гранд-опера».
— Вы певица, мадам? — почтительно спросил Юбер.
— Я балерина, Арлет Кораль.
До сих пор Юбер видел балерин лишь на сцене в Шатле. Он невольно бросил взгляд с любопытством и чувственным возбуждением на тонкие щиколотки и крепкие икры, обтянутые шелковистыми чулками. Он был необычайно взволнован. Его светлые волосы растрепались, одна прядь спустилась на глаза. Дама ласково отвела ее рукой.