— Да я так, — смущенно говорила мама, — я и не плачу вовсе.
И все не могла оторвать своих рук от моей шеи, все смотрела на меня сквозь слезы.
Я не мог не похвастаться, что мне командование присвоило имя легендарного Гудерза, и увидел, как отец приосанился, подкрутил усы и горделиво посмотрел вокруг.
— В меня Гусо пошел! — сказал он с достоинством. За угощеньем мужчины разговорились и разгорячились, стали вспоминать разные случаи из своей жизни, заспорили, а я потихоньку шепнул маме, что пойду проводить Парвин...
— Ой, как мне страшно за тебя, дорогой Гусо, — дрогнувшим голосом проговорила Парвин, когда мы, наконец, остались одни. — Спать я не могу, все думаю...
— Ну, чего же ты боишься?— ласково успокаивал я ее. — Теперь-то как раз и нечего бояться. Сейчас у меня точно крылья выросли, ничего не страшно, никого я не боюсь! Разве Гудерз чего-нибудь боялся?
— А я боюсь, — по-прежнему грустно и тревожно говорила Парвин, прижимаясь ко мне плечом и жаркой грудью.— Мне все время кажется, что с тобой может случиться что-то... Друзья Лачина прячутся где-то. А недавно приезжал в Боджнурд этот англичанин... как его?
— Капитан Кагель? — удивился я.
— Да, Кагель, — кивнула Парвин, — только он теперь майор. Говорят, что в правительственные войска назначают английских инструкторов. Наверное, по этому поводу он и приезжал. Да и вообще врагов у тебя теперь очень много.
— А друзей еще больше, — весело ответил я, стараясь развеять ее опасения. — Ты посмотри, как народ нас встречает!
Она вдруг остановилась и сказала с мольбой:
— Возьми меня с собой, в свой эскадрон. Помнишь, я одевалась юношей, и никто не узнал... Я хочу всегда быть с тобой!
Я осторожно взялся ладонями за ее плечи, и она прильнула ко мне еще крепче.
— Я так люблю тебя, радость моя, счастье мое! — шептал я. — И я вернусь к тебе. Ты еще немного подожди...
Она как-то сникла и пошла, опустив голову.
— А невеста Абдулали... славная Джейран... Она не в силах была продолжать и замолчала.
Я понимал ее состояние. Но разве могла быть нежная Парвин среди солдат?..
— Послушай, — горячо заговорил я, — ты хочешь участвовать в нашей борьбе, так разве обязательно нужно одеваться солдатом? Ты могла бы нам очень помочь, если бы начала агитацию среди женщин...
— Да, да,— кивнула она,— я что-нибудь буду делать... Но я понял, что не убедил ее.
— Теперь мы пойдем на Мешхед, потом на Тегеран, а там победа. Я вернусь, и мы отпразднуем и нашу победу, и нашу свадьбу.
Парвин улыбнулась, но улыбка у нее получилась невеселой. Все-таки она понимала, что начатый в Боджнурде праздник окончится жестокими сражениями, что впереди у меня еще много испытаний и Тегеран не так уж и близок.