Заман-хан от возмущения задохнулся и не смог слова вымолвить, а когда пришел в себя, рядом уже никого не было. Аббас оживленно беседовал о чем-то с солдатами в стороне. Младший лейтенант плюнул и пошел прочь.
Я наблюдал за этой сценой и видел, что симпатии солдат на стороне Аббаса, и радовался этому. Хотелось сказать им открыто: солдаты, не будем выступать против своих братьев, поможем тем, кто сражается с нашим общим врагом за народное счастье! Но не время было для таких слов. Борьба с врагом все более ожесточалась, и нужна была выдержка.
— По коням! — скомандовал я.
Но тут выяснилось, что вернулась высланная вперед разведка и сообщила: повстанцы, видимо, недавно ушли с этого места, оставив остатки костров. Угли еще не совсем затухли... Подумав для вида, я все же решил побывать на месте стоянки бандитов, чтобы все убедились, что мы были на верном пути...
— Кто-то их, видимо, предупредил, — предположил Фаррух, разгребая палкой тлеющие угли.
— Да, ушли... Но ничего!— сказал я.— В следующий раз у нас будет возможность показать, на что способны воины «Молнии». А тебя, сержант Фаррух, я пошлю в разведку, так что сможешь отличиться.
Фаррух сразу нахмурился, ему совсем не хотелось лезть в пекло и рисковать своей головой.
— Да какой же из меня разведчик,— промямлил он. — Я и местности этой не знаю.
Я внимательно вгляделся в лицо Фарруха и ничего больше не сказал.
...В ближайшем селении был сделан привал. Мой верный друг Аббас поскакал в Миянабад с запиской подполковнику. В ней содержалась первая моя сводка о «военных Действиях»: «На рассвете встретили небольшой отряд разбойников. При первых же выстрелах они в панике отступили. Со стороны противника трое убиты, есть и раненые, которых они захватили с собой. С нашей стороны потерь нет. Продолжаю преследование. Веду разведку. Ождан Гусейн-кули-хан».
Я решился на такой шаг после долгих раздумий. Да и Аббас поддержал меня: подполковник очень хочет, чтобы эскадрон шел по пятам «разбойников» и громил их, значит, поверит нашим сводкам. Донесение повез сам Аббас.
С нетерпеньем жду возвращения своего посла. Солдаты отдыхают. Охотники-добровольцы уже вернулись с добычей — дикими козлами-архарами. По поселку разносится неотразимый, обворожительный запах шашлыка. Солдаты явно довольны, что никакой стычки с «бандой» не было и что противник поспешно ушел. Я понимаю их: многим стыдно и обидно выполнять обязанности душителей свободы, идти против таких же бедняков, как они сами. Вот почему так весело вокруг костров, на которых жарится мясо.
А у меня кошки скребут на сердце: как отнесется к моему рапорту Довуд-хан? Вдруг потребует в качестве вещественных доказательств... трупы «убитых» мятежников!