— Кого же мы берем в путешествие?
— Ну… — Фаззи поднял вверх костлявую руку, — ты, я, Шеф, мисс Уэйнрайт — это четыре. Потом Мак, Бак и Ред. Всего семеро.
— А Джим? — Бру оглянулся в поисках работника по прозвищу Брюзга.
— Джим вчера повредил ногу. Говорит, лошадь прижала его к ограде. Он уехал в город, к доктору.
Бру взял в зубы соломинку и принялся ее жевать.
— Черт, с этим Джимом вечно что-нибудь случается. Я слышал, что свой шрам на подбородке он заработал, открывая банку с бобами. Ну, ладно, семерых более чем хватит.
— Надолго мы едем?
— На неделю примерно.
Фаззи прищелкнул языком.
— Да, леди придется позабыть вкус цивилизации до самой субботы.
— Этого-то я и хочу.
* * *
Пенелопе казалось, что ее мозг свободно болтается внутри черепа. Тряская рысь, которой шла ее лошадь, очень пригодилась бы для сбивания масла. Буррито! Ну и кличка для лошади. Проклиная все на свете, Пенелопа пыталась заставить чертова коня ехать побыстрее, подгоняя его каблуками, но Буррито продолжал мерно трусить вперед, не обращая внимания на понукания наездницы. У Пенелопы безумно болели бедра, а язык, после того как она умудрилась раз десять прикусить его, просто онемел.
Палящее солнце стояло высоко в небе, и по спине Пенелопы уже ручьем лился пот. Ослабив повязанный на шее шарфик, она вытерла им лицо. Давно пора бы остановиться и поесть. Отдохнуть. Хорошенько перекусить, а потом немного поспать или окунуться в одном из больших водоемов, которые Бру называл водохранилищами. Пенелопа поглядела вокруг страдальческим взглядом. Где же кончаются земли Большого Дедди? Наверняка у Мексиканского залива, если не у Панамского канала.
Они ехали уже много часов по пыльной и жаркой дороге. Бесконечная, ужасная, изматывающая дорога. Повозка скрипела и трещала, а сидевшие на козлах Фаззи и Шеф болтали, хохотали и сплевывали на дорогу жеваный табак, прямо как в каком-нибудь вестерне. Две овчарки — Ру-Ру и Волк — весело трусили рядом с повозкой и, кажется, совершенно не замечали невыносимой жары. Кое-где попадались коровы, лениво поднимавшие головы на проезжавших и тут же забывавшие о них.
А они все ехали и ехали.
Слава Богу, что она послушалась Бру и надела джинсы. Хоть они ее выручали. Не выдержав, Пенелопа сдернула накладные плечи блузки и сунула их в задний карман. Ее одежде уже точно не поможет никакая химчистка.
Прошла целая вечность, когда наконец Бру подъехал к ней. Он сидел настолько непринужденно, словно родился в этом седле.
— П-п-привет, — выдавила Пенелопа и попыталась улыбнуться. Если ей удастся выжить после поездки на этой трясущейся бочке, которую называют лошадью, то она его расцелует от радости.