- Иди ты … - хмуро бормочет Стас и отключает телефон. Настроения развлекаться с глупой телкой нет абсолютно. Реклама кончилась, на экране топчутся динозавры, но включать звук не хочется. «Интересно, а где мой отец? – подумал Стас. – Должен же быть у меня папа. Куда он подевался? Геройски погибший летчик испытатель, что ли? Иль боец невидимого фронта? Матушка ничего не рассказывала о нем». Мать действительно избегала разговоров об отце Стаса. А он не очень-то и спрашивал. Ну, нет и не надо, у многих семьи неполные. Стас взглянул на часы – половина одиннадцатого. Надо бы ложиться спать, но сон не идет. Поток мыслей опять возвращается к старикам, осужденных судьбой на пожизненное проживание в интернате.
Так ли? Некоторые утверждают, что судьбы нет, мы сами делаем свою жизнь. Ошибаются и те, и другие. Судьба или суд Божий это как общее направление движения. Ты словно идешь по широкой дороге. Можно взять правее, левее, шагать посередине. Только вот остановиться нельзя и невозможно вернуться назад – дорога движется тоже. Даже если упадешь на жесткий асфальт и ладони закроют уши, а веки сожмутся до рези в глазах и появятся красные круги на черном, все равно понесет тебя в неизвестное. И обратно не беги, дорога быстрее. Так что лучше тебе идти вперед. Все знают – что посеешь, то и пожнешь. И сеют, не понимая, что за саженцами надо ухаживать, иначе вырастает чудовище. Чего ждет старая мать, если вся жизнь прошла в пьяном дыму? На что надеется пожилой отец, бросивший детей именно тогда, когда они особенно нуждались в помощи и защите? Верно, есть закон, обязывающий взрослых детей заботится о престарелых родителях. Но не зря говорится – закон что дышло, куда повернешь, то и вышло. Вот и поворачивают … Интернатов для престарелых людей в нашей стране много, они переполнены, от того условия содержания ужасны. Но так же много и приютов для сирот и условия в них мало чем отличаются. У многих стариков есть взрослые и вполне обеспеченные дети. У сирот тоже есть папы и мамы.
Домофон орет, словно испуганная лягушка. Стас вздрагивает, сердитый взгляд останавливается на пластиковой коробочке, что злобно мигает красным глазом и гадко квакает. «Зараза, надо скинуть с телефона что ни будь приличное. Эта мерзота достала визгом»! – подумал Стас.
- Кто? – спросил он в трубку.
- Это я, Стасик, открывай, - раздался мамин голос.
Стас нажимает кнопку, по привычке открывает дверь квартиры. Он всегда так делал, когда мама возвращалась с работы. На лестничной площадке постоянно темно. Какой-то урод тырит лампочки на следующий день, как их установят. Дворник махнул рукой, жильцам нет дела, поэтому на площадке только естественное дневное освещение. Вой лифта обрывается, с лязгом расползаются двери, темноту режет напополам прямоугольник тусклого света. Появляется мама. В руках громадный букет, на лице улыбка.