Накануне того дня, когда повязка должна была быть снята, Амундсен вышел утром в сопровождении собаки прогуляться и неожиданно очутился носом к носу с медведем. Пришлось отступать или, вернее, обратиться в самое позорное бегство. Со всех ног помчался Амундсен к сходням, проложенным со льда на палубу корабля, а медведь погнался за ним по пятам.
— Нужно хорошо бегать, чтобы угнаться за медведем, но еще лучше, чтобы убежать от него, — шутит Амундсен, вспоминая об этом событии.
У самых поручней, через которые Амундсен собирался уже перевалиться на палубу, медведь настиг его и одним ударом огромной лапы свалил на сходни. Амундсен упал ничком на сломанную руку и ждал, что сейчас все будет кончено. Но нет, час его еще не пробил! Собака, которая приманила медведя к «Мод» и, как потом оказалось, раздразнила его, снова появилась в поле зрения разоренного зверя и отвлекла его внимание от лежавшего на сходнях человека. Амундсен мгновенно вскочил на ноги и взбежал на палубу, крича во все горло: медведь! На шум, собачий лай, медвежий рев и крики Амундсена выскочили люди, и медведь был застрелен.
Товарищи осмотрели Амундсена, но не нашли у него никаких серьезных повреждений. Лубки, в которых лежала сломанная рука, при падении Амундсена свалились, однако с рукой ничего плохого не произошло. Наоборот, Амундсен мог даже шевелить ею, не испытывая боли. Немного побаливало плечо, да сильно опух сустав кисти. Вот и все — в общем Амундсен при встрече с медведем отделался очень дешево.
Впрочем, позднее, при более тщательном осмотре пострадавшего, были найдены некоторые ранения, ускользнувшие сперва от внимания доктора Вистинга. Штаны Амундсена из оленьего меха и анорак из собачьего меха оказались сзади разорванными, а на «восточной половине центра тяжести тела» красовались четыре глубокие кровавые полосы от медвежьих когтей!
К концу декабря Амундсен поправился совершенно, и рука его стала функционировать почти нормально. Но это далось ему нелегко. Помимо обычного лечения массажем, он прибег к лечебной гимнастике, курс которой прописал себе сам. Вначале рука была до того неподвижна и так плохо сгибалась в суставах, что Амундсен не мог поднимать ее хотя бы настолько, чтобы держать в пальцах карандаш. Поэтому он ежедневно по нескольку раз проделывал такое упражнение: садился на стул, опираясь на его спинку всем туловищем, а потом, взяв правую руку левой, изо всех сил старался заставить ее подниматься. Это мучительнейшее упражнение он повторял в течение ряда недель. К концу 1918 года Амундсен мог уже доставать рукою до лица, однако понадобилось много месяцев, чтобы она пришла в полный порядок. Спустя три года, будучи в Сиэтле на Аляске, Амундсен обратился к врачу-рентгенологу, и тот сделал несколько снимков с больной руки. Оказалось нечто изумительное! Судя по рентгеновскому снимку, перелом был таким тяжелым, что Амундсен вообще должен был лишиться способности двигать рукой.