— Как же они у тебя выросли! — продолжал восторгаться Вайн, когда все, кроме Гийса и его раненого отца, сели за стол и отпробовали жирного, наваристого супа. Он завел эту песню еще накануне, приглашая гостей в дом, но, похоже, никак не мог успокоиться. — Велла тогда мне до колена едва доставала, а вон погляди, какой стряпухой знатной заделалась. Хороша, хороша! — Он поймал неодобрительный взгляд старшей жены и набил рот хлебом, чтобы под этим предлогом замолчать.
— А про Хейзита моего вы тут слышали? — не сдержалась Гверна. — Он ведь по стопам Хокана пошел, строителем сделался. Такую вещь придумал, аж сам Ракли его к себе в мастера взял.
— А правду говорят, что Ракли убили? — с детским интересом, как если бы речь шла о каком-то далеком сказочном персонаже, осведомилась Элла.
— Что за ерунду ты говоришь! — одернула ее, как дочь, Леома. — Кто тебе такое мог сказать?
— На самом деле никто толком не знает, — заметил Хейзит, понимающе кивая матери и делая вид, будто выискивает ложкой на дне миски кусок мяса, которого там отродясь не было.
— Он знает.
Присутствующие оглянулись на Гийса. Тот сидел с закрытыми глазами, однако все поняли, кого он имеет в виду.
Тангай кивнул и сплюнул в кулак. Отношение сына к отцу, пусть даже такому, казалось ему верхом предательства. Или того хуже — обмана. Ведь не мог же сын в самом деле быть настолько равнодушен к участи того, кто дал ему жизнь. Да, Гийс все это время не отходил от родительского ложа, но с таким видом, будто только и ждал, когда раненый испустит дух. Из этого следовало, что Гийс разыгрывает равнодушие специально для них, чтобы они поверили ему, приняли за своего. Тьфу, мразь какая…
— Он знает, — повторил Гийс, не открывая глаз. — Можете сами его об этом спросить.
«Прекрасно знает, что не можем», — подумал Тангай, а вслух поинтересовался:
— А ты, его сын, разве не знаешь?
Гийс повернул голову и не столько открыл глаза, сколько прищурился на говорившего.
— Что знает изба о строителе, который ее возвел? — Голос его звучал тихо, заставляя присутствующих вслушиваться. — Что знает косуля о стреле, которая ее пронзает? Но разве при этом они не единое целое?
— Эк ты загнул! — Тангай зыркнул в сторону Вайна. Вайн перестал жевать и обдумывал услышанное. — Косуля… Сдается мне, что твоя косуля поумнее всех нас тут будет. Потому что если она стрелу услышит, то в чащу бросается, а мы вроде как слышим, а сидим себе и в ус не дуем.
— Ты тоже палку-то не перегибай, — хмыкнул Вайн, перехватил улыбку Эллы и сам не сдержался, улыбнулся. — А ты, парень, чем там особняком сидеть, давай к нам за стол подсаживайся. А то мы тут, на тебя глядючи, все шеи повыкручивали. Иди, иди! — И он демонстративно подвинулся на длинной лавке, куда еще могло сесть столько же едоков.