Тею трясло. Гнев достиг в ней такого накала, что застрял удушающим комом где-то посреди горла, лишая ее дара речи. Она хватала ртом воздух и не могла произнести ни звука.
— Не знаю, что именно при помощи моих осиротевших племянников вы решили заполучить, — сказал Пауль, щурясь. — Но зарубите себе на носу: я не Кристофер, на меня ваши низкие уловки не подействуют!
Тея шагнула вперед, готовая на все, лишь бы заткнуть своему нежеланному гостю рот. Их взгляды встретились, и совершенно неожиданно странное предчувствие приказало ей замереть на месте. В следующее мгновение она почувствовала, как сквозь все ее тело словно пробежал ток и в мыслях наступил полный хаос.
Охваченная легкой паникой, она подалась назад, отчаянно надеясь, что Пауль не заметил ее состояния.
— Моя ошибка состоит в том, что я не запретил детям звонить кому угодно и принимать от посторонних разные записки, — сказал он невозмутимо. — Я исправлю эту свою оплошность завтра же.
— Нет! — в испуге воскликнула Тея, забывая о вожделении, нахлынувшем на нее так несвоевременно. — Вы не сделаете этого! Вы ведь не настолько жестоки...
Пауль фыркнул.
— Вы полагаете, что я добряк и лишь притворяюсь бесчувственным и жестким? Мне это льстит. — Он саркастически улыбнулся. — Но вынужден вас разочаровать. Я такой, каким выгляжу.
— Нашли чем хвастаться! — Тея тряхнула волосами.
Некоторое время они молча смотрели друг на друга.
— Если бы не вы, мисс Джеферсон, — холодно произнес Пауль, — то к настоящему моменту дети уже привыкли бы к новой жизни.
— Не говорите глупостей! — ответила Тея.
Пауль слегка наклонил голову, прищурил глаза.
— Вы постоянно предаетесь вместе с ними воспоминаниям о Кристофере, бередите раны в их сердцах, раны, которым уже пора затянуться!
Тея покачала головой.
— Неужели вы настолько бессердечны и ничегошеньки не понимаете? — В ее глазах цвета меда зажглись огни. — Детям необходимо разговаривать с кем-нибудь об отце, они не в состоянии полностью переключиться на новую жизнь и выбросить из памяти воспоминания о прошлом... — Ее голос задрожал, а на ресницах заблестели слезы. Она поспешно отвернулась. А взяв себя в руки и вновь взглянув на Пауля, с удивлением заметила, что его лицо выражает растерянность.
— Но они могут беседовать об отце и со мной, — произнес он удивленно.
— Да, но вы же почти не знали его! — выпалила Тея. Но тут же, осознав жестокость своей фразы, добавила: — Конечно, в этом не было вашей вины...
Губы Пауля искривила ухмылка.
— В сочувствии я не нуждаюсь, — спокойно ответил он. — И нахожу ваше влияние на детей вредным и нежелательным. Поэтому еще раз предупреждаю: я предприму все необходимые меры, чтобы оградить их от вас.