Он ничего не ответил.
Я отстегнул с пояса меч, снял через голову тяжелую кольчугу и уронил ее на пол. Гутред озадаченно наблюдал за тем, как я стаскиваю рубашку с левого плеча. А потом я показал ему шрам, который Хакка оставил у меня на руке.
— Ты знаешь, что это такое? — спросил я.
Гутред покачал головой.
— Это клеймо раба, мой король. У тебя такого нет?
— Нет, — ответил он.
— Значит, я получил его за тебя. И добро бы я еще пострадал ради пользы дела. Однако что получилось? Ты беглец, которым вовсю манипулируют священники. А ведь я еще давно советовал тебе убить Ивара.
— Я должен был это сделать, — признал Гутред.
— И ты позволил этому жалкому ублюдку Хротверду обложить десятиной датчан?
— Это было сделано ради того, чтобы возвести гробницу, — ответил Гутред. — Хротверду приснился вещий сон. Он сказал, что с ним говорил сам святой Кутберт.
— Кутберт что-то очень болтлив для покойника, не находишь? Не пора ли вспомнить, что этой землей правишь ты, а не святой Кутберт?
На Гутреда было жалко смотреть.
— Но христианская магия всегда помогала мне, — проговорил он.
— Ничего подобного, — пренебрежительно бросил я. — Кьяртан жив, Ивар жив, датчане вот-вот восстанут. Забудь про христианскую магию! У тебя теперь есть я и ярл Рагнар. Он лучший человек в твоем королевстве. Позаботься о нем. Слышишь?
— И о тебе, Утред. Я позабочусь о тебе, обещаю.
— Ну, положим, об Утреде я и сама позабочусь, — вмешалась Гизела.
— Не забывай, что скоро ты будешь моим шурином, — сказал я Гутреду.
Тот кивнул и слабо улыбнулся.
— Гизела всегда верила, что ты вернешься.
— А ты небось думал, что я уже мертв?
— Я надеялся, что ты жив, — улыбнулся Гутред и встал. — Поверишь ли ты, если я скажу, что по тебе скучал?
— Да, мой господин, поверю, потому что я тоже по тебе скучал.
— Правда? — с надеждой спросил он.
— Да, мой господин, правда.
И, как ни странно, я не лгал. Я думал, что ненавижу Гутреда, но, когда снова его увидел, понял, что это не так. За это время я начисто позабыл о его невероятном обаянии. Этот человек все еще нравился мне.
Мы обнялись.
Гутред поднял шлем и пошел к двери, которая представляла собой кусок ткани, приколоченный гвоздями к притолоке.
— Я оставлю тебя на сегодняшнюю ночь в своем доме, — улыбаясь, сказал он. — Вас двоих, — добавил он.
Он так и поступил.
* * *
Гизела.
Даже теперь, в глубокой старости, когда я иногда вижу девушку, которая напоминает мне Гизелу, у меня перехватывает дыхание. До самой смерти не забуду я эту размашистую походку, эти черные волосы, стройную талию, изящные движения и непокорно вскинутую голову. Когда я вижу похожую девушку, мне кажется, что я снова вижу Гизелу, и (к старости я совсем выжил из ума и стал сентиментальным глупцом) я часто ловлю себя на том, что на глаза мои навернулись слезы.