— Теперь там будет наша библиотека, — решила она. — А есть мы будем на кухне. В любом случае это мое самое любимое помещение в доме, и мы ничего менять там не будем.
Пенни ничего не сказала, но почувствовала облегчение, потому что любила эту большую и уютную кухню. Ее охватило возбуждение, когда она обнаружила, что у Сьюзан есть целые сотни книг — и многие из них детективы. Пока книги были сложены в ящиках в амбаре. Новая «библиотека» стала для нее источником постоянного удовольствия.
Сьюзан повела Пенни в сельские антикварные магазины, которые та всегда презирала, и настояла, чтобы она выбрала что-нибудь необычное, что можно было бы расставить в ставшем светлым и просторным доме: разноцветную французскую шкатулку из папье-маше, бронзовые викторианские весы в форме лошади, два итальянских купидона, изготовленные из вишневого дерева.
Потом Сьюзан пожелала продать кур, коров и доильные аппараты. Она пришла в восторг от того, как быстро росли кукуруза и тыква, и Пенни пришлось рассказать ей все, что она знала о выращивании и сборе урожая овощей. Рядом с домом росли шесть высоких подсолнухов, и пару раз Пенни слышала, как Сьюзан разговаривала с ними. Девочка посмеялась про себя, но друзьям ничего не рассказала: ей не хотелось, чтобы кто-нибудь еще смеялся над Сьюзан. Довольно странно, но она почти так же покровительственно относилась к Сьюзан, как, она знала, Сьюзан относилась к ней.
Еще Сьюзан любила готовить — это были странные экзотические блюда из самых разных кулинарных книг. Когда к Сьюзан приезжали гости, они проводили большую часть времени на кухне, помогая ей: чистили, шинковали, отмеряли. И Пенни считала, что раз утонченные городские друзья помогают Сьюзан, она тоже может помочь.
Чаще всего в гостях у них бывал сын Сьюзан Дом. В начале лета он приезжал почти каждый уик-энд. Он всегда был неизменно добр к Пенни, но она не могла простить ему, что он назвал ее малолетней преступницей и пытался отговорить мать взять на себя заботу о ней.
Однажды ранним и жарким воскресным утром Дом спустился вниз и увидел Пенни, которая задумчиво смотрела с заднего крыльца на проходящее в отдалении шоссе.
— Я еду в город за «Нью-Йорк таймс», — сказал он. — Хочешь поехать со мной?
Пенни собралась было отказаться, но искушение прокатиться на его черном «спайдере» было слишком велико, и она сунула босые ноги в лежавшие под столом кроссовки. Дом распахнул для нее дверь.
Машина с ревом покатилась по дорожке. Локоны Пенни трепал встречный ветер, глаза ее сияли. «Когда я в конце концов уеду из Норткилла, — сказала она себе, — я хочу, чтобы это случилось на машине вроде этой».