Ларк молча посмотрела на него.
— Скажи же, в чем дело? Может быть, я смогу помочь.
— Ты не сможешь помочь.
— Но что же заставляет тебя отказаться от предложения стать сопродюсером сериала «Любовная история!» — произнес он как бы про себя.
— Я хочу принять это предложение. Мне так хотелось бы, чтобы я могла принять его.
— Ну так прими. — Он взял Ларк за обе руки и сжал их. — Рассматривай это не как смятение чувств, а как продвижение по службе. Возможно, оно станет для тебя самым важным. Не бросайся им по каким-то эфемерным причинам и уж во всяком случае не из-за наших чувств друг к другу. Мы не знаем, что может случиться. Мы не провидцы. Но не совершай ошибок в вещах реальных и осязаемых, таких, как твоя карьера. — И Дом честно добавил: Принимай эту должность. Мы будем работать не настолько тесно, чтобы делать жизнь друг друга невыносимой.
Они услышали шум поднимающейся на окутанную тишиной гору машины, и Ларк поняла, что приехало такси.
При звуке самоуверенного, наглого покашливания они вскочили. Взгляды их обратились к лестнице. Руки у Дома опустились. Им холодно улыбалась Тони. В одной руке она несла чемодан, а через плечо у нее была перекинута сумочка. Она была одета в брючный костюм светло-бежевого цвета, шелковый материал колыхался на ее пышном теле, на ногах туфли на высоких каблуках. Выглядела Тони элегантно и роскошно и полностью владела собой.
— Очень трогательно, — произнесла она, растягивая слова. — Но обрати внимание на слова Дома о карьере. Он знает, что говорит.
Дом взял себя в руки.
— Когда ты приехала в Лос-Анджелес?
— После обеда. Мне надо лишь упаковать вещи и убраться из твоей жизни. Я не планирую проводить с тобою Рождество. Да не поражайся ты так!
— Такси мое приехало, — сказала Ларк. — Я, пожалуй, пойду.
Она выскользнула из комнаты, прежде чем кто-нибудь успел хоть что-то сказать. Дом и Тони остались одни, настороженно глядя друг на друга.
— Пора уже определиться, произнесла Тони, несколько сбавив свою воинственность. — Терпеть не могу тягомотины.
— Мне тоже так кажется. Я звонил тебе.
— Один раз.
Тони не позвонила ему в ответ. Одного послания было недостаточно.
— Тони…
Она вошла в холл и поставила чемодан. Ей не надо было смотреть на него, чтобы видеть выражение его лица, этот усталый, напряженный взгляд, от которого она забывала все и вся в этом мире, кроме него… и себя.
Тони понимала, что он мучительно подыскивает слова. Она ждала, страстно желая, чтобы это были слова любви.
Наконец Дом подошел к венецианскому окну и стал смотреть на мерцающие огоньки Лос-Анджелеса. Потом быстро заговорил: