Он улыбнулся ей.
— Я могу измениться, клянусь, — сказал он.
— Ты столько раз говорил это за прошедший год, что твое обещание звучит как шутка.
— Я рад, что ты все еще считаешь меня веселым. Я люблю тебя, Эмми.
Она отвернулась, и он подумал, что Эмми плачет. Но голос ее прозвучал абсолютно ровно:
— Безразлично, любишь ли ты меня или я люблю тебя. Я не могу жить с тобой.
В гостиной зазвонил телефон. Никто из них и не шелохнулся, чтобы снять трубку. В конце концов звонки прекратились, потом сразу же начались снова.
Автоответчик был уже упакован.
— Ты не можешь уйти, — сказал он.
— Ты словно не способен взглянуть на все глазами другого человека. Ты всегда режиссер, смотрящий на действие со стороны. Даже сейчас. Не можешь попытаться, хотя бы один раз, взглянуть на все с моей точки зрения?
— Твоя беда в том, что ты все видишь изнутри. Изнутри самой себя, и больше никого другого.
Опять они дошли до той грани, за которой последуют взаимные оскорбления. Джонни был настроен на то, чтобы не допустить этого. Он ушел в гостиную, но трубку звонившего телефона не снял. Ему не хотелось, чтобы у них с Эмми все закончилось плохо. Бог свидетель, он вообще не хотел, чтобы они расстались!
— До свидания, — сказала Эмми, надевая жакет.
— Я отвезу тебя в аэропорт, — предложил он.
Это избавит ее от того, чтобы бросать свою машину на стоянке в аэропорту и просить какого-нибудь приятеля забрать ее оттуда.
— Хорошо. Спасибо.
Большую часть пути они ехали молча. Эмми не хотелось начинать все сначала, а Джонни желал только одного — заползти в какую-нибудь темную нору и прекратить свое существование.
* * *
Он задыхался от ветра, прилетевшего в Санта-Ану из пустыни. Жара стала еще сильнее, когда он подъехал к Голливуду, после того как отвез Эмми. На четыре тридцать у него была назначена встреча с Домом. Он уже настолько превысил смету по съемкам «Пылающего леса», что совет директоров компании АПГ принял решение отказаться от дальнейшего финансирования проекта.
— Я пытался убедить их позволить тебе закончить, — сказал Дом, выглядевший в своем огромном кабинете, оборудованном кондиционером, свежим и спокойным. — Но ты уже отснял пленки почти на семьдесят часов и говоришь, что не сделал и половины? Что еще ты там снимаешь?
— Я преувеличил, — сказал Джонни с отчаянием в голосе. — На самом деле я почти уже все закончил.
— Мне, правда, очень жаль, что так произошло. Я знаю, что этот фильм значит для тебя.
— Д-да, ну ладно… — Джонни взглянул из огромного венецианского окна на окутанные дымкой верхушки небоскребов в центре Лос-Анджелеса. Дома сделали вице-президентом, и его новый кабинет был вдвое просторней, чем прежний.