На самом деле я не знала, как я себя чувствую. В языке взрослых нет слов, чтобы описать горе. Гораздо лучше это получается в дневных шоу. Конечно, я понимала, что я должна чувствовать себя опустошенной. Моя жизнь раскололась, дала трещину. Так, кажется, говорят? Но Эндрю умер уже почти неделю назад, а я стояла с сухими глазами, и в доме все пропахло джином и лилиями. Я все еще пыталась выглядеть подобающе печальной. Я все еще бродила по воспоминаниям о моей короткой, перепутанной жизни с бедным Эндрю. Я все еще искала кульминационный момент, какое-то такое воспоминание, которое помогло бы мне ощутить симптомы горя. Быть может, я ждала страшного давления, под грузом которого из моих глаз полились бы слезы. «Моя жизнь кубарем покатилась с горы. Я не могла представить себе, как день без него прожить».
Было утомительно ждать такой тоски, притом что я даже не была уверена, что сумею такую тоску найти. Возможно, просто было еще слишком рано. Сейчас я сильнее пожалела не себя, а несчастную муху, которая билась об стекло. Я открыла шпингалет, приподняла створку окна, и муха вылетела, жалкая и слабая. Вернулась в игру.
По другую сторону окна пахло летом. Мой сосед передвинулся на три фута влево вдоль бельевой веревки. Он развесил свои голубые трусы и перешел к носкам. Его стираное белье висело, будто молитвенные флажки с призывами к дневным божкам: «Похоже, я переехал в пригород. Нельзя ли что-нибудь с этим сделать?»
У меня мелькнула мысль о побеге, жульническая, внезапная. Я ведь могу просто уехать прямо сейчас, правда? Я могла бы взять Чарли, мою кредитную карточку, любимые розовые туфли, и мы бы все вместе сели на самолет. Дом, работа, тоска — все превратилось бы в маленькую точку позади меня. Помню, я с виноватой дрожью обнаружила, что у меня, заброшенной в пригород, так далеко от серединки моего сердца, нет ни единой причины там находиться.
Но жизнь не склонна позволять нам побег. В тот самый момент я услышала стук в дверь. Я открыла дверь Пчелке и очень долго просто на нее смотрела. Мы обе молчали. По прошествии нескольких секунд я впустила ее и усадила на диван. Чернокожая девушка в красно-белой гавайской рубахе, испачканной суррейской глиной. Диван из Habitat[25]. Воспоминания из ада.
— Не знаю, что сказать. Я думала, ты погибла.
— Я не погибла, Сара. Но, может быть, было бы лучше, если бы погибла.
— Не говори так. У тебя очень усталый вид. Думаю, тебе нужно отдохнуть.
Наступила тягостная пауза.
— Да. Вы правы. Мне нужно немного отдохнуть.
— Но каким образом ты… Я хочу спросить: как ты уцелела? Как добралась сюда?