– Гамп, какого черта тебе все это было нужно?!
Наверно, он ждал, что я отвечу, только я сам не знал. как это вышло, и только сказал:
– Хочу писать!
Командир как-то странно посмотрел на меня а потом посмотрел на сержанта Кранца, который тоже подошел к нам, и сержант Кранц сказал:
– Господи, Гамп, пошли со мной! – и отвел меня за дерево.
В этот вечер мы с Баббой оказались в одной щели и ужинали нашим сухпаем. Потом я вытащил гармонику, подаренную Баббой, и начал играть. Странно это было слышать – в джунглях, мелодии «О, Сюзанна!» и «Дом на Границе». У Баббы была коробка шоколадных конфет, присланных мамой, и мы съели по несколько штук. И вот что я вам скажу – от вкуса этих конфет у меня пробудились старые воспоминания.
Потом пришел сержант Кранц и спросил меня, а где бидон с водой. Я сказал ему, что оставил его в джунглях, потому что нужно было нести Дойла и одновременно пулемет. Некоторое время мне казалось, что он сейчас пошлет меня назад за ними, но он все-таки не послал. Просто кивнул и сказал, что так как Дойл ранен, а Боунз убит, то теперь я буду пулеметчиком. Тогда я его спросил, а кто же будет таскать патроны и треногу, а он сказал, что это тоже придется делать мне, так как больше некому теперь. Тогда Бабба сказал, что он может это сделать, если его переведут в наш взвод. Сержант Кранц подумал с минуту, и потом сказал, что наверно, сможет это устроить, потому что во взводе Баббы не осталось народу даже для того, чтобы чистить сортиры. Вот так мы с Баббой снова оказались вместе.
Время текло так медленно, что мне показалось, что оно течет назад. То поднимаешься по склону холма, то спускаешься по другому. Иногда на холмах были косоглазые. иногда нет.
Сержант Кранц сказал, что это все ничего, что мы постепенно возвращаемся в Штаты: сначала мы пересечем Вьетнам, потом Лаос, потом Китай и Россию, дойдем до Северного Полюса, а там до Аляски, и там-то нас и подберут наши мамочки. Бабба сказал, чтобы я не обращал на него внимания, потому что он просто идиот.
В джунглях жизнь простая – сортиров нет, спать приходится как животным, на земле. жрать из жестянок, вымыться негде, одежда гниет. Раз в неделю я получал письмо от мамы. Она писала, что дома все хорошо, только с тех пор, как я ушел из школьной команды, она больше не выигрывала ни разу. Я тоже писал ей, как мог, только что было писать, если бы я написал правду, она снова бы разволновалась. Поэтому я писал просто, что у меня все хорошо, и все ко мне относятся хорошо.
Еще я послал маме письмо для Дженни Керран – пусть попробует узнать у ее предков, не могут ли они переслать его ей – куда бы то ни было. Но ответа я не получил.