— Еще будешь срач разводить?
— Никак нет, — тихо ответил курсант, еле сдерживаясь, чтоб не разрыдаться.
— Не слышу! Громче!
— Никак нет, — ответил курсант громче.
— Встать в строй!
— Есть встать в строй.
Другие сержанты в это время ходили вдоль строя и с холодным выражением всматривались в наши лица. Они искали в наших глазах страх. А страх — вот их главная власть над подчиненными.
— Не надо из себя мнить героев-десантников! Мы из вас, недоносков, мозги-то выбьем. Рота, отбой!
Мы разбежались по койкам. Я весь залез под одеяло. В голове — звенящая пустота оттого, что не знал, как осмыслить увиденное. И вдруг, как молнией, меня пронзило жуткое открытие: — ТЮРЯГА!!! В голове сделалось тяжело и застучало как приговор: — Два года! Два года в этом кошмаре! — От обреченности и бессилия подступил комок к горлу. Стало так горько и обидно, такая тоска защемила — хоть плачь. В тот вечер мгновенно исчезла вся романтика службы в воздушно-десантных войсках.
Этот урок хорошо прочистил нам мозги. Ведь никто не осмелился заступиться за товарища, никто даже слова не сказал, каждый думал: «Только бы не меня». Теперь из страха быть наказанным каждый будет делать все быстро и выполнять любой приказ с полуслова.
В меня стал вселяться страх. Вот она — уже обкатанная дорожка! Теперь, когда очередь дойдет до меня, и сержанты, придравшись к любому пустяку, станут меня избивать — то все так же молча будут стоять и смотреть. С ужасом я начал понимать, что это всего лишь начало — только первый шаг, а настоящие испытания ждут меня впереди. И обратной дороги нет — я уже попал в мир Армии. Теперь только вперед, на полных два года.
Не прошло и недели, как получил «боевое крещение» и я. В тот день меня угораздило по нужде забежать в ротный туалет. Не успел я приблизиться к одной из кабинок, как меня тормознул капрал из соседнего взвода (еще пару недель назад он сам был курком):
— Стоять! Куда прешь? А-а?
Я мгновенно понял, что мое появление здесь неуместно. Капрал надвинулся на меня вплотную и, не вынимая сигареты изо рта, скомандовал:
— Позу десантника, принять!
Тогда я еще не знал, что в просторечие эта поза имеет более короткое название «раком», однако времени на размышления не было, поэтому, полагаясь на интуицию, я слегка наклонился, прочно ухватив правой рукой воображаемое кольцо парашюта, а левой — его лямку, как бы готовясь к десантированию. Капрал меня поправил, значительно усилив наклон, и тут же втянул по шее так, что в голове зазвенело и просветлело.
Так мне было втолковано, что сортир в армии служит для того чтобы его до блеска драили и в таком виде передавали от одного наряда другому. Пользоваться же этим благородным заведением по прямому назначению и в любое время имеют право только сержанты и офицеры, а курсанты — только в определенные часы после подъема и перед отбоем. В остальное время нам приходилось бегать через плац в лесок.