Москва. Рублевка. Тайная вечеря
В доме Антона Братского, расположенном в престижном подмосковном местечке Жуковка, отмечали день рождения хозяина. Было уже часов девять вечера. По утвердившимся новомодным правилам подобные тусовки начинались часов в семь. А к девяти подтягивались самые важные гости, так как приходить вовремя считалось дурным тоном. И именинник знал, что все главные события вечера надо отнести на «после девяти».
Братский слыл человеком независимым и, что называется, с характером. Он категорически отказывался интегрироваться в московскую элиту по должностному принципу – мол, дружу только с нужными людьми.
Напротив, он публично сохранял дружбу с одноклассниками и друзьями детства, которых приглашал в свой дом наряду с самыми видными представителями политической и хозяйственной элиты, если, конечно, эти представители не были его личными врагами, каковыми он обзаводился с завидной настойчивостью.
Именно поэтому среди гостей не было Евгения Скорочкина, которого Братский откровенно ненавидел и даже не считал необходимым это скрывать. Зато среди приглашенных находился, к примеру, последний глава правительства брежневской эпохи Николай Глушков – статный седовласый мужчина, известный своими несгибаемыми коммунистическими убеждениями. Тот самый Глушков, который любил повторять, обращаясь к Братскому: «Антоша! Когда наша возьмет, мы тебя сначала посадим лет на пять, а потом выпустим, приняв твое искреннее раскаяние. Будешь моим заместителем по экономике. Вот будет правительство! Все обзавидуются!..»
Конечно, с одноклассниками и друзьями детства иногда возникали проблемы. Кто-то неумеренно пил, кто-то демонстративно пытался дать бой высокопоставленным чиновникам: мол, смотрите, какой я независимый и смелый. А Сергей Борткевич – тот вообще на каждой подобной встрече не только напивался в хлам, но еще и просил у кого-нибудь из гостей денег, причем никогда их потом не возвращал.
Барский все это знал и искренне переживал, но настойчиво продолжал приглашать эти осколки собственного прошлого на домашние посиделки, а на все осторожные замечания со стороны своих близких и сослуживцев резко возражал: «Терпите! Я для этих людей всегда был не Антоном Борисовичем, а Антохой Белым. Приглашал и буду приглашать!»
Перед домом, на ухоженном на западный манер газоне, под руку с Глушковым прогуливался молодой высоченный парень. Это был единственный из друзей детства именинника, который, как и он, занимался политикой и добился на этой ниве немалых успехов.