Чтобы могла она жить, брака конец пережив.
85 Ведали Парки — недолго он будет с любимою, если
Воином к стенам твоим он поспешит, Илион:
Ибо в то время уже похищеньем Елены знатнейших
Троя аргивских мужей стала к себе привлекать.
Троя (о ужас!) — могила для Азии и для Европы,
90 Троя — безвременный прах доблестей всех и мужей;
И не она ль причинила погибель злосчастную брату
Милому. Брата навек милого я потерял!
Брат мой несчастный, увы, лишенный света земного,
Вместе с тобой погребен мой опечаленный дом,
95 Вместе с тобою погибли и все мои радости также, —
Нежной любовью своей ты их лелеял живой.
Ныне далеко тебя, не среди погребений знакомых
И не близ праха родных похоронили, мой брат,
В Трое распущенной, в Трое твоя злосчастная урна
100 В поле зарыта чужом, там, возле края земли.
В дальней стране, куда, — повествует молва, — поспешала
Греции юность, очаг бросив Пенатов своих,
Чтобы, ликуя, Парис, похитив неверную, с нею
В брачном покое не мог мирно часы проводить.
105 Вот, Лаодамия, вот причина того, что был отнят
Милый супруг у тебя, жизни милей и души.
Ты же с такой высоты всеобъемлющей жаркой любовью,
Словно с обрыва, была брошена в пропасти зев;
Пропасть та, говорят, близ Пенея Килленского почву
110 Тучную, влагу впитав, всю осушает собой;
Некогда вырыл ее, сердцевину горы прорубивши
Амфитриона, твердят, сын, но не истинный сын.
В пору, когда он сразил Стимфалийских чудовищ стрелою
Верной своей, как велел низкий властитель ему.
115 Чтобы все больше богов вступало в небесные двери.
Чтобы недолго еще Геба невинной была.
Но у любви у твоей глубина той пропасти глубже;
Ею научена ты с кротостью иго терпеть:
Ибо не столь драгоценен годами согбенному деду
120 Поздно родившийся внук, дочки единственный сын.
Кто, наконец обретенный, явился наследником деда.
Имя которого тот внес в завещанье свое,
Радость бесчестной родни, осмеянья достойной, нарушив
И от своей седины коршуна прочь отогнав;
125 И белоснежному так голубку не рада подружка
Та, что бесстыдней еще, как повествуют о том,
С клюва язвящего рада без счета срывать поцелуи,
Нежели женщина, в ком вечно желанья кипят.
Ты же одна победила их всех, одержимых страстями,
130 Соединившись навек с русым супругом своим.
Или ни в чем, иль в малом совсем лишь ей уступая,
Ты, мой светоч, придя, крепко прильнула ко мне;
Как беспокойный тогда Купидон вкруг тебя увивался,
В желто-шафранной своей тунике, ясный, блистал.
135 Но хоть она и бывает Катуллом одним недовольна,
Тайны редких измен скромной простим госложе,
Чтобы несносными мы, по обычаю глупых, не стали.
Часто Юнона сама, вышняя между богинь,