«Всё это шутка, шутка, шутка, — тут же застучало в голове, а параллельно мысль молила. — Ну, оборачивайся, уже пора», — но клеточки на сером костюме расплывались, уменьшались.
Портьеры у выхода из зала качнулись в последний раз, на галёрке кто-то хлопнул дверью, и всё замерло.
Внезапно на неё нахлынула такая тишина, что на душе стало тревожно. «Неужели, это правда? Нет! Это же невозможно! Почему так?» — роились мысли.
В страхе, что эта несправедливость может оказаться, как говорят, горькой правдой, она зажмурилась.
Вдруг она ясно услышала совсем тихие хлопки. Сердце чуть не выскочило из груди при мысли, что это режиссёр вернулся и аплодирует ей.
— Не верь, — обжигающе шепнул ей кто-то, и она мгновенно открыла глаза.
Зал был пуст. Вытягивая шею, она водила глазами по рядам в зале, а шум рукоплесканий, нарастая, уже бил в набат. Внезапно свет погас, и только огни рампы продолжали слабо освещать сцену. Наконец, до её сознания прорвалось, что это кровь так стучит в висках, и от этого стука её затрясло, как в лихорадке.
Она изо всех сил сжала виски ладонями. «Не быть тебе актрисой, пока тут хозяйничает режиссёр», — послышалось ей в гуле набата. Она вся затряслась и с содроганием ощутила, как всеми фибрами души возненавидела этого человека.
Дрожащими пальцами она скомкала листок и швырнула его вслед человеку, который своим смехом так легко и подло убил её мечту.
-10-
Оглушённая тем, что произошло, она решила немного посидеть в скверике и прийти в себя.
На скамейке лежала пачка сигарет со спичками. Видимо, кто-то забыл, а ей сразу же вспомнился вчерашний фильм, где героиня потерпела фиаско и, спрятавшись от всех, в одиночестве задумчиво курила.
Ей и вчера подумалось, что неспроста увидела этот фильм, потому что потом героиня добилась своего и стала знаменитой на весь мир. История будто повторялась, и ей ужасно захотелось так же изящно стряхивать пепел, томно выпуская клубы дыма.
С непривычки, её стало подташнивать, голова закружилась, но назло себе она глубоко затягивалась сигаретой. Ничего похожего не получалось и, в бессильной злобе, она, надрывно кашляя, била и била кулачком по стволу дерева, пока её не стошнило.
Хорошо, что никого поблизости не было, и, утираясь листиками, она поклялась жестоко отомстить режиссёру.
-11-
Дома, умывшись, она, в сердцах, шепнула своему отражению в зеркале:
— Теперь я опозорена на всю жизнь, — и тут же передёрнулась в предчувствии перешёптываний и издевательских смешков за спиной.
Не раздумывая, она схватила ножницы, примерилась и стала резать косы.