Она была готова бесконечно наслаждаться горестными вздохами режиссёра, но они вскоре пошли на убыль. Тогда она встала навытяжку и отчеканила, что зря он так печётся о внуке. В постели выяснилось, что его мальчик к тому же недееспособный гомик. Вот он и упросил её лечь под другого, дееспособного. Так что, внука она вынашивает совсем для другого человека.
Несколько секунд сцена была немой. Режиссёр прямо-таки прирос к креслу, а она повернулась к нему в профиль и замерла, выпятив живот.
Наконец, слащавым голосом она предложила несостоявшемуся дедушке в последний раз полюбоваться своей несбыточной мечтой. Спустя мгновение, она повернулась к нему лицом и резко приподняла кофту. Под кофтой обнажился пухлый мешочек из-под риса, набитый, то ли ватой, то ли тряпьём.
— Сюрприз, сюрприз! — крикнула она, и режиссёра выкинуло из кресла.
В испуге, она отпрянула назад, быстро отвязала мешочек и со словами:
— Вот ваша мечта, забирайте, — сунула мешочек ему в руки.
Он бережно, как ребёнка, подхватил его, но через мгновение, что-то звериное мелькнуло в глазах. Режиссёр сдавил мешочек пальцами и отшвырнул его в сторону.
В страхе, она так дико взвизгнула, что режиссёр отшатнулся, а она на долю секунды ужаснулась образу, в который вошла. Незаметно ущипнув себя, она елейным голосом спросила:
— Неужели вы не узнаёте меня?
Режиссёр побледнел и резко отступил назад. Гранат попал прямо под каблук, и ярко-красные брызги разлетелись по полу. Он зашатался. Если бы она вовремя не подставила стул, режиссёр свалился бы на пол.
Пока она несла стакан с водой, он, вытаращив глаза, бормотал:
— Ты… ты… ты…
«Как же они похожи, отец и сын», — подумала она, вспомнив вытаращенные глаза сына режиссёра, когда тот делал ей предложение.
Глоток воды привёл режиссёра в чувство, и она вкрадчивым тоном шепнула:
— Да, это я, та самая актриса из театра одного зрителя. Помните? Только теперь не вы являетесь единственным зрителем.
— Я же видел кровь на простыне, — очнулся режиссёр. — Это был запах крови.
— Кровь моя, но нельзя же актёрам и впрямь головы рубить. Актёров не напасётесь, — сказала она и злобно рассмеялась, представив, как режиссёр водил носом по простыне.
Поднимая мешочек с пола, она поучительно добавила:
— Актёры — это живые люди. Их в мусорное ведро не выкинешь, как этот муляж. Но и эта тряпица, прежде чем попасть на свалку истории, сослужит одну службу.
Сидя на стуле, режиссёр в недоумении озирался, будто чего-то ожидая. Пока он испуганно отмахивался руками, как от наваждения, она, тихо напевая, мешочком стала протирать пол. Подобрав остатки граната, она запихала их в мешочек и пошла выкинуть.