— Ну что же, мистер Чилдон, предлагайте свои варианты. — Тагоми намеренно исказил его имя, от стыда и обиды Чилдэн покраснел как рак… Надо что-то срочно придумать… но страх и нерешительность объяли Чилдэна, и он не мог и слова вымолвить. Просто замер, сжимая в руке телефонную трубку. В воздухе пахло бархатцами, мягко играла музыка, а он словно тонул в каком-то холодном море за сотни миль от этой комнаты.
— Ну… — с усилием начал он, — маслобойка. Мороженица выпуска 1910 года. — Мозг отказывался шевелить извилинами. Чилдэн больше всего на свете хотел забыть обо всем этом, но как себя одурачишь? Ему было тридцать восемь лет, и он отлично помнил прежние, довоенные времена. Времена Рузвельта и Всемирной выставки. Прежний, лучший мир.
— Могу ли я занести вам в офис образцы на выбор? — промямлил он наконец.
Встреча была назначена на два часа пополудни. «Что же, придется закрыть магазин. Выбора нет, — стало понятно, едва он положил трубку. — Отношения с такими клиентами следует сохранять. На них все дело держится».
Он стоял и все еще дрожал, будто в ознобе. И тут обнаружил, что в магазине он уже не один. Мужчина и женщина. Молодые, очень милые с виду. Одеты с иголочки, словно с обложки журнала. Чилдэн встряхнулся, собрался с духом и, профессионально натягивая на лицо улыбку, двинулся им навстречу. Вошедшие же в это время наклонились над застекленным прилавком и разглядывали вполне симпатичную пепельницу. «Женатые, — прикинул Чилдэн. — Живут, верно, в новых шикарных домах, в пригороде Морских Туманов».
— Доброе утро, — обратился он к посетителям и сразу почувствовал себя лучше.
Они улыбнулись ему в ответ, и в их улыбках не было ни тени превосходства, лишь искренняя доброжелательность. Ассортимент магазина захватил их, Чилдэн понял это и был им благодарен: что ж, они знали толк, магазин-то один из лучших на всем Побережье.
— Воистину изумительные вещи, — сказал молодой человек.
Чилдэн непроизвольно поклонился.
Взгляды, которыми обменялись вошедшие с хозяином, были теплы, и теплы не только от обыкновенного человеческого взаимопонимания, но и оттого, что их вкусы совпали. Они были благодарны ему за то, что он обладает всеми этими вещами и они могут их видеть, брать в руки и разглядывать — пусть даже и не для покупки. «Да, — подумал Чилдэн, — они знают, куда и зачем пришли. Это вам не хлам для туристов с колечками-фитюльками для девчонок, открытками с видом Моста и поддельным мексиканским серебром. И какие необычные, большие и темные глаза у девушки… С какой легкостью я бы мог в нее влюбиться… — думал Чилдэн. — В нее или в подобную ей. Боже, как трагична моя жизнь, если остается ждать только чуда…» Модная стрижка, лакированные ноготки, уши с проколотыми мочками, в которых покачиваются длинные латунные сережки ручной работы.