Доктор на Павла внимания не обратил, его заинтересовали покойники. Фон Штейнен присел на корточки рядом с трупом капитана, смотрел с минуту или чуть больше на его лицо, оттянул нижнее веко и надавил пальцами на глазное яблоко покойного:
— Он не дышит, а в его глазах я вижу «кошачий зрачок», этот мертв, живой человек смотрит по-другому. Его зрачок останется круглым, живым и круглым. Теперь посмотрим второго. — Врач подобрался к телу Ричардсона.
Павел отстраненно наблюдал за манипуляциями врача — тот вел себя так, словно все произошедшее было для него в порядке вещей.
— И этот, пульса нет, кровь больше не бежит по его венам. Она скапливается на спине, и скоро там появится синее пятно, — со знанием дела заявил фон Штейнен, и уселся на пол, рядом с телом Бриггса. — Они скоро окоченеют, и вам надо поторапливаться, — сообщил врач, стянул с носа погнутую блестящую оправу для очков без стекол и бережно убрал ее в нагрудный карман своего грязного, с оторванными пуговицами пиджака.
Павел механически кивнул в ответ: осознание происходящего, как защитная реакция психики, запаздывало, и он мог пока только «записывать» информацию на носитель, но не усваивать ее. А фон Штейнен явно был в своей тарелке — он поджал под себя ноги и раскачивался теперь вперед-назад, что-то невнятно бормоча себе под нос. И то улыбался, то лицо его искажала гримаса отчаяния, страха или боли — врач говорил сам с собой, только почему-то решил озвучить свой внутренний диалог.
— Их убили, их тоже убили, как и остальных, всех, всех, кто был на корабле, — выдал фон Штейнен и замолк, уставился на Павла мутными, прищуренными глазами. И не отводил требовательного взгляда, пока собеседник не вступил в диалог.
— Кто? — зачем-то спросил врача Павел. — Вам известно, кто это сделал?
— Да, да, — радостно заговорил тот, — да, я знаю. Этих, — он ткнул пальцем сначала в тело капитана, а потом указал на труп Ричардсона, — убила Phyllobates terribillis, ужасный листолаз. Яркий, как игрушка, — красный, желтый, полосатый. Эта мелкое земноводное помещается в чайную ложку, но его яда хватает, чтобы убить ягуара. А человеку надо еще меньше, достаточно капли из его желез.
— Кто? — переспросил Павел, но врач его уже не слышал, он снова говорил сам с собой, только «беседа» приняла уже иное направление:
— Мальчишку на кухне прикончила Bufo marinus, у кока остановилось сердце. Но он мучался недолго — конвульсии, аритмия и рвота быстро заканчиваются параличом, да. Я осмотрел его — глупец, он пытался таким образом вылечить больной зуб. Теперь ему не больно, совсем не больно. — Фон Штейнен захихикал, потирая руки.