Линия ремней крепка, суха.
Мне надо держаться за неё тоже крепко!
Конь вздыбился.
Марцинкевич, сначала побледнев, а затем побагровев от напряжения, натягивает вожжи.
Сани замирают в воротах.
На глазах почтальона слёзы. О чём он плачет, бедный? Я на мгновенье кладу ему руку на волосы. А купец Смолин не только не поблагодарил меня, он даже не повернулся в мою сторону. Ну и чёрт с тобой!
Нет мне никакого дела и до Марцинкевича! Извозчик проезжает мимо и, по-прежнему туго держа вожжи, говорят мне не без уважения:
- 3лодей, Всеволод, злодей! Ведь вороной-то урослив. Мог затоптать!
- Бросьте вы, господин Марцинкевич, - отвечаю я, не поднимая головы. Смирнее вашего вороного и коня нет.
- Одно слово: злодей ты, Всеволод!
Мало времени, да много происшествий. И я задумчиво смотрю вслед извозчику. Он сутул, голова по уши вошла в плечи, руки коротки, чуть не вполовину короче обычных. Кушак не на талии, а где-то совсем под мышками, голос сиплый. Ну, а если действительно существует наследственность? Что же наследуют мои дети со стороны жены? А я-то считал себя поклонником красоты! Кого я спас? Да и купец Смолин тоже не ахти какой красавец и, кроме того, мошенник. Тощее лицо, впалые, узенькие глазки, коротенькая, заношенная енотовая шубёнка. Говорят, разбогател на сбыте фальшивых монет. Похоже! Миллионер, а чёрт его знает как одевается!.. Но, надо признаться, Зося недурна...
- А вы, кажись, прозевали своё счастье? - говорю я почтальону.
Почтальон вытирает слёзы.
- Я слаб, побоялся, что конь, топча меня, и вас истопчет, господин Иванов. А я надеюсь всё-таки быть вашим родственником.
И этот туда же! Жениться? Женись сам, если хочешь! Не отдают - кради, венчайся убёгом. A мне ученье надобно, не женитьба! Я хочу быть студентом Томского университета.
Почтальон ушёл. Конверт дядиного письма давно разорван. Но, видно, иногда легче остановить вздыбленного коня, чем прочесть несколько красиво написанных страниц.
* * *
Прежде дядя писал мне не часто. Но в эту зиму, особенно после того, как я сообщил ему, что отказываюсь от факирства, мечтаний о поездках в Индию и остаюсь в Кургане, чтобы учиться, я стал всё чаще получать его письма, печальные, длинные, заканчивающиеся обычно какими-нибудь духовными наставлениями, к тому же подкреплёнными парой цитат из священного писания. И в каждом письме он жалуется на здоровье.
"Ты теперь, племянник, хорошо зарабатываешь - пишет он, - а твой брат Палладий страдает малярией, мать тоже больна, отец за учительство получает мало, хотя человек он и религиозный, а религиозность должна бы, казалось, вознаграждаться.