— Наводнение! Наводнение!
Он вздрогнул при мысли о мраке, сгустившемся под сводами моста, и вдруг среди всех этих видений перед ним, под абажуром, появилась лохматая голова испуганного наставника:
— Вы больны, Можандр?
Ученик Можандр серьезно болен.
И хотя доктор отрицательно качает головой, когда бедный отец, провожая его до дверей коллежа, спрашивает сдавленным от волнения голосом: «Ведь он не умрет, как вы думаете, правда?» — видно, что доктор не вполне в этом уверен.
Не уверены и его седины.
Робко говорят они «нет», словно боясь себя скомпрометировать.
Нет уже речи ни о зеленом мундире, ни о треуголке.
Дело идет только о том, чтобы спасти ученика Можандра от смерти.
Доктор дал ясно понять, что мальчику необходимо вернуть свободу, если только он выкарабкается…
Если он выкарабкается!
Мысль, что можно потерять только что найденного сына, опрокидывает все честолюбивые планы разбогатевшего отца.
Конечно, он отказывается от своей мечты!
Он готов собственными руками похоронить студента Лесного института. Готов, если нужно, заколотить крышку его гроба.
И не станет носить по нем траура…
Лишь бы только тот, другой, остался жить!
Лишь бы он заговорил с ним, лишь бы поднялся, обвил его шею руками, сказал бы ему: «Успокойся, отец. Я выздоровел».
И плотник наклоняется над кроватью Виктора.
Ну вот и все. Старое дерево рассечено до сердцевины. Сердце Можандра смягчилось.
— Мальчик мой! Я отпущу тебя, ты уедешь. Ты вернешься к ним, ты еще поплаваешь. Я буду счастлив, если хоть изредка буду видеть тебя.
Теперь звонок не звонит уже ни на перемену, ни перед обедом, ни перед началом занятий.
Наступили каникулы, большой коллеж опустел.
Не слышно ничего, кроме плеска фонтана да чириканья воробьев во дворе.
Стук редких экипажей доносится слабо и глухо — на улице сделан настил из соломы.
И вот среди тишины и одиночества ученик Можандр приходит в сознание.
Он поражен, увидев, что лежит в белоснежной постели, под высоким коленкоровым пологом. Вокруг него — покой, полумрак, уединение.
Ему хочется приподняться на подушке, раздвинуть полог, чтобы посмотреть, где он находится, но, хотя он и чувствует себя вполне отдохнувшим, сил у него не хватает, и он ждет.
Он слышит чей-то шепот. Кажется, будто по комнате ходят на цыпочках, слышно знакомое постукивание, словно половая щетка прогуливается по паркету.
Виктор когда-то уже слышал это постукивание.
Где же?
Да на палубе «Прекрасной нивернезки».
Да! Да! Конечно, это тот же самый стук.
И больной, собрав все свои силы, кричит слабым голосом, который кажется ему очень громким: