И уж, конечно, Виктор не станет возражать.
Теперь его поднимают с постели и в большом кресле подкатывают к окну.
Он наедине с Кларой в тихой больничной палате.
Он счастлив.
Он благословляет свою болезнь.
Благословляет продажу «Прекрасной нивернезки». Благословляет все продажи и все болезни на свете.
— Помнишь, Клара, как я правил рулем, а ты приходила и садилась около меня с вязаньем?
Клара хорошо это помнит; она опускает глаза, краснеет, и оба смущенно умолкают.
Ведь теперь это уже не тот маленький мальчик в красном берете, что не доставал ногами до палубы, когда садился верхом на румпель.
Да и она, когда приходит утром и, сняв платочек, бросает его на кровать, выглядит уже совсем взрослой девушкой — так округлились ее руки и так стройна ее талия.
— Приходи раньше, Клара, и оставайся как можно дольше.
Так хорошо завтракать и обедать вдвоем у окна, задернутого белой занавеской.
Они вспоминают раннее детство, похлебку, которую ели одной ложкой, сидя на кровати.
Ах, эти воспоминания детства!
Они, как птицы, порхают по школьному лазарету. Они вьют себе гнезда в каждой складке занавесок, — ведь каждое утро появляются все новые воспоминания и каждое утро все начинается сызнова.
Право, слушая эти разговоры о минувшем, можно подумать, что это восьмидесятилетние старик и старуха, для которых ничего не существует, кроме далекого прошлого.
Разве нет будущего, которое тоже может оказаться прекрасным?
О! Конечно, есть и будущее, и они часто думают о нем, но никогда не говорят.
Впрочем, чтобы разговаривать, вовсе не обязательно произносить слова. Особая манера брать друг друга за руку и заливаться румянцем по каждому поводу гораздо красноречивее всяких слов.
Виктор и Клара целыми днями разговаривают на этом языке.
Именно поэтому они часто бывают молчаливы.
Поэтому-то и дни летят с такой быстротой и месяц проходит так незаметно, что его и не видишь.
Поэтому-то и доктор вынужден в один прекрасный день, взъерошив седины, выпустить больного из лазарета.
Как раз к этому времени возвращается из поездки Можандр-отец.
Дома он застает всех в сборе. И когда бедняга Луво взволнованно спрашивает его:
— Ну как? Берут они меня к себе?..
Можандр не может удержаться от смеха.
— Берут ли они тебя, старина? Да ведь им как раз нужен хозяин для нового судна, — они еще благодарили меня, это для них как подарок.
Кто это «они»?
Но папаша Луво так счастлив, что ни о чем больше не спрашивает.
И, без долгих сборов, они все вместе отправляются в Кламси.
Какая радость ожидает их, когда они подходят к берегу канала!
У пристани, снизу доверху разукрашенная флагами, великолепная новая баржа поднимает среди зелени свою отполированную мачту.