На нее наводят последний лоск. А корма, на которой написано название судна, еще накрыта серым холстом.
У всех вырывается крик:
— Ах, какая красавица!
Луво не верит своим глазам.
— Чересчур красива! Я не решусь управлять такой баржей. Она сделана не для того, чтобы на ней плавать. Ее надо бы под стеклянный колпак.
Можандру пришлось втолкнуть его на мостик, откуда Экипаж подавал им знаки.
Как?!
И Экипаж преображен?
Преображен, починен, заново проконопачен.
Даже багор и деревянная нога у него совсем новые. Это любезность хозяина, человека, видимо, сведущего и предусмотрительного.
Нет, вы посмотрите!
Палуба начищена, сделаны перила! Есть и скамейка, где можно посидеть, и навес, где можно укрыться от непогоды.
Трюм может вместить двойной груз.
А каюта!.. Ах, какая каюта!
— Три комнаты!
— Кухня!
— Зеркала!
Луво увлекает Можандра на палубу.
Он растроган, от нервного возбуждений весь трясется, так же как и серьги у него в ушах.
Заикаясь, он говорит:
— Можандр, старина..
— Что случилось?
— Ты забыл только одно…
— Что же именно?
— Ты не сказал мне, у кого я буду плавать.
— Тебе так хочется знать?
— А как же, черт возьми!
— Ну ладно! У себя самого.
— Как так?.. Значит… баржа…
— Твоя!
Нет, что же это такое, дети мои!
Такой удар в самое сердце!
По счастью, хозяин — человек предусмотрительный — догадался поставить скамейку на палубе.
Луво рухнул на нее как подкошенный.
Это невозможно… Такого подарка он не примет.
Но у Можандра на все готов ответ:
— Пустяки! Ты забываешь о наших старых счетах, о тех деньгах, что ты истратил на Виктора! Не беспокойся, Франсуа, я еще в долгу перед тобою.
И старые приятели обнялись, как братья, — на этот раз со слезами.
Да, конечно, Можандр все обдумал и все устроил так, чтобы сюрприз был полным, и, пока они обнимаются на палубе, из леса выходит священник, ветер надувает хоругвь, впереди — музыканты.
Это еще что?
Ну как же! Освящение баржи.
Торжественная процессия жителей Кламси явилась для участия в празднестве.
Хоругвь развевается по ветру.
Музыка гремит.
Дзинь-бум-бум…
Лица у всех веселые.
И над всем этим — чудесное летнее солнце, в лучах которого сверкает серебряный крест и пламенеют медные трубы музыкантов.
Какой чудесный праздник!
Вот убрали холст, скрывавший ахтерштевень, и на лазоревом фоне засияло красивыми золотыми буквами название баржи: