Иногда Джессике даже начинало казаться, будто что-то с ней не в порядке. Втайне она обожала любовные романы и сентиментальные мелодрамы, после которых слезы льются рекой. Джессика никому в этом не признавалась: ведь и без того непросто объезжать стада с крутыми ребятами-ковбоями и выдерживать скверный характер Гриффита. Не хватало еще, чтобы узнали о ее тайной слабости. Может, я из тех женщин, которые обретают счастье в мире вымышленном, а не настоящем? — приходило порой ей на ум.
Однако то, что она испытала в объятиях Франклина, позволило Джессике взглянуть на «тайную слабость» по-новому. И фантазия не выдержала никакого сравнения с действительностью. Его прикосновения, его поцелуи, его ласки… Ничего, ровным счетом ничего не подготовило ее к этой ночи.
Франклин прошептал ее имя, приподнялся на локте, поцеловал. Медленно, не торопясь. Оттянул ей нижнюю губу; заставил уста приоткрыться, кончиком языка скользнул по зубам. Жаркие волна за волной накатывали на Джессику, грозя поглотить, и сердце сладко замирало в груди. Всего лишь поцелуй, а сколько волнующих ощущений!
— На вкус ты просто чудо, — тихо проговорил он.
— И ты тоже, — улыбнулась Джессика.
— А на что похоже? — Франклин задумчиво свел брови и поцеловал ее снова, будто эксперимента ради. — Взять в толк не могу. Взбитые сливки? Мед? Или, может, сахарная вата?
— Сахарная вата? — рассмеялась она.
— Ммм… Розовая сахарная вата… Я ее с детства обожаю. — Франклин улыбнулся, отбросил волосы у нее со лба. — Джесс, ты в порядке?
— Да, — кивнула она.
— Любимая, тебе следовало меня предупредить.
— Я пыталась, — вспыхнула Джессика и вдруг отчаянно засмущалась.
Глупо, конечно, учитывая, чем они вдвоем занимались только что. Но почему-то обсуждать потерю невинности, лежа в объятиях мужчины, оказалось мучительно непросто.
— Да, — глухо согласился он. — Но я уже не слушал.
— А это… имело значение?
Франклин накрутил на палец каштановый локон и поднес к губам.
— Я бы не торопился так, — мягко сказал он. — Во всяком случае, попытался бы сдержаться. Я причинил тебе боль?
— Нет, ох нет. Ничего подобного. Все было… было…
— Потрясающе, — ласково докончил он.
— Да. Мне казалось, что у меня сердце… сердце…
— Разорвется? Да, знаю. — Франклин перекатился на бок, по-прежнему сжимая ее в объятиях, по-прежнему гадая, как могло произойти такое чудо. Он всегда верил в равенство полов. И никогда не осуждал женщин за то, что у них те же сексуальные потребности и желания, что и у мужчин. Но в тот миг, когда ощутил эту хрупкую преграду и понял, что для Джессики он — первый… — Франклин глубоко вздохнул. — Для меня все было точно так же.