Все уже привыкли видеть Итана и Эбигейл вместе. Джоан сначала дулась, но вскоре утешилась с рослым шведом, щеголяющим своим бронзовым загаром и белокурыми волосами. Он довольно плохо говорил по-английски, но Джоан, скорее всего, привлекали отнюдь не беседы с ним. Его неординарная внешность делала его идеальным объектом для утешения женщины с оскорбленным самолюбием.
Эбигейл часто ловила себя на том, что наслаждается обществом Итана, и всякий раз старалась напомнить себе, что отношения с ним имеют вполне определенную цель. Но она не в силах была постоянно держать это в голове. Итан был приятным спутником, даже если не принимать во внимание его мужское обаяние.
Он был умен, а иногда и забавен, в разговоре умел выслушивать чужую точку зрения, включая и женскую, — что было не в обычае среди мужчин, с которыми Эбигейл общалась прежде. Всегда жаждущий узнать что-то новое, он предпринимал героические усилия, общаясь с местными жителями, когда рядом не оказывалось переводчика. После одной такой встречи Эбигейл скептически заметила:
— Я уверена, что, побеседовав с ними, ты лишь способствовал углублению взаимного непонимания.
В ответ Итан самодовольно усмехнулся:
— В тебе слишком много скепсиса и пессимизма. Мы прекрасно поняли друг друга.
Бывали случаи, когда они с Итаном лишь обменивались веселыми взглядами, без слов понимая один другого, или, наоборот, избегали смотреть друг другу в глаза из боязни расхохотаться, когда замечали что-то смешное. Она обнаружила, что Итан нравится ей все больше.
Как-то она даже поймала себя на мысли, что, возможно, ошибается насчет обстоятельств, связанных со смертью Ванессы. И это испугало ее. Ну вот, она уже пытается придумать оправдание для Итана, хотя прекрасно знает, что их нет. Ведь она видела все собственными глазами, самолично слышала от Ванессы. Какие еще нужны доказательства?
Она уклонялась от разговоров о себе и своей семье, и он не настаивал, не задавал новых вопросов, хотя раз или два как-то задумчиво и внимательно посмотрел на нее. Впрочем, и сам он тоже не слишком много рассказывал о себе.
Во время длительных прогулок по берегу Итан и Эбигейл обнаружили, что у них сходные вкусы относительно книг и музыки и что оба разделяют страсть к путешествиям, свойственную многим их соотечественникам. Эбигейл засыпала его вопросами о тех местах, где он бывал по делам своей фирмы, и Итан подробно ей о них рассказывал. Они часто болтали, а иногда и спорили, например, по поводу статей в австралийской газете, продававшейся в отеле.
Бывали моменты, когда Эбигейл и Итан сидели рядом, замерев в опасном безмолвии, а он держал ее руку в своей, мягко поглаживая или слегка пожимая. Но ей было ясно, что речь могла идти только о физическом влечении. Без сомнения, он считал это коротким отпускным романом, который кончится, как только они вернутся домой. Он хорошо выглядел в свои тридцать с хвостиком и ни разу еще не был женат — во всяком случае, так он говорил. А что, если он привык соблазнять женщин во время своих многочисленных поездок и бросать их потом, как выжатый лимон? От этой мысли в горле у Эбигейл сжималось, и ей приходилось напоминать себе вновь и вновь, с какой целью она находится рядом с ним.