Несколько минут они лежали, молча лаская друг друга. Ласки Адама становились все жарче, и Бренди почувствовала, как зашевелилась его пробуждающаяся страсть. Горькие слезы были готовы наполнить ее глаза, но она подавила их и заставила себя улыбнуться, когда он перевернул ее на спину.
Много позже он сел и стал надевать брюки. Бренди натянула на себя одеяло и коснулась его спины:
— Уходишь?
Адам повернулся и поцеловал ее.
— Мне надо съездить к Куперу, чтобы поставить его в известность насчет этих безобразников. Это займет пару часов, но я приеду сюда. — На его лице вновь появилось жесткое выражение, и он приложил ладонь к ее щеке. — Мы должны серьезно поговорить. О нас, об этом, — сказал он, кивнув на скомканную постель. Потом сунул руки в рукава рубашки и поспешно застегнулся.
Бренди улыбнулась и кивнула, пытаясь хоть на миг притвориться, что все можно разрешить несколькими словами. Напряженное выражение исчезло с лица Адама, и он наклонился, чтобы еще раз поцеловать ее долгим сладким поцелуем.
— Я хочу, чтобы ты пока переехала к Кармел. Я не понимал раньше, как неудобно в этом фургоне.
Бренди оглядела фургон, в котором прошла вся ее жизнь, и покачала головой:
— Здесь мой дом.
Адам разжег угасший огонь в плите и повернулся к постели:
— Во-первых, здесь чертовски холодно. Кроме того, у Кармел полно места. По крайней мере, ты подумаешь об этом?
— Я думала, — честно призналась Бренди. Последние двадцать четыре часа она мало думала о чем бы то ни было еще. Она бы все отдала, чтобы жить с Адамом. В доме ли Кармел, в его ли уютной хижине. Но этого никогда не будет.
Адам нахмурился:
— Просто согласись подумать об этом. Если все получится, как надо, у нас обоих будут большие изменения в жизни.
Бренди кивнула, не в состоянии даже говорить. Это не было ложью. Она, возможно, будет думать об Адаме и Чарминге всю оставшуюся жизнь.
— Хорошо. Мне нужно идти. — Он снова наклонился к ней. — Пока, — прошептал он ей прямо в губы.
— До свидания, — ответила она. Сердце ее разрывалось от горя. Она видела, как он нахмурился, и заставила себя улыбнуться. Адам все еще был озабочен, когда, надев сапоги и пальто, вышел из фургона.
Бренди прислушивалась, пока стук копыт совсем не затих. Адам не говорил о женитьбе, но она понимала, что именно об этом он заговорит, когда вернется. Адам был слишком честным человеком, чтобы заниматься с ней любовью без всяких обязательств со своей стороны, по крайней мере, данных мысленно.
Прошлой ночью она думала об их совместном будущем. Но теперь все изменилось. О будущем с Адамом не могло быть и речи. Она знала, что должна делать. Но, да поможет ей Бог, Бренди не знала, как она сможет это сделать.