Оклахома, 1885 год
Ее платье должно было бы быть черным.
Но у Бренди Эштон не было одежды черного цвета. Родители предпочитали яркие цвета — оранжевый, лиловый, желтый. Вкусы Бренди не отличались от родительских.
Сейчас же ее юбка выцветшего, но, тем не менее, все еще ярко-синего цвета была заткнута за пояс. На свободной блузке клюквенного цвета вокруг шеи и под мышками появились полукружия пота из-за безжалостного солнца Оклахомы. Ноги в сандалиях скрылись в яме, которую она старательно выдалбливала в твердой как камень земле прерии.
Лопата выцарапала еще один дюйм неподдающейся земли, и Бренди резким движением плеча вытерла пот, заливавший горящие глаза.
Но скоро капельки пота появились снова и словно потоки слез побежали по ее застывшему лицу. Напротив нее трогательно юное личико сестренки исказилось гримасой. Вот уже несколько часов Дейни сдерживалась, яростно теребя свой нос. Лучше бы она просто заревела и выплакала свое горе. Было больно смотреть, как ребенок, которому всего восемь лет, черпает душевные силы таким жутким образом.
Но Дейни не заплачет, пока этого не сделает ее старшая сестра, но сейчас собственные страдания Бренди были слишком глубоки, чтобы дать волю слезам.
С еще большей решительностью, которой Бренди сама от себя не ожидала, она снова вонзила лопату в землю. Рядом появилась Дейни и молча протянула ковш воды. Смыв пыль с шеи и горла, Бренди решила, что пора нарушить тягостное молчание.
— Па говорил мне, где у нас должна быть следующая остановка. Я уверена, что легко найду это место. — Она посмотрела на утреннее солнце, удивляясь, каким жарким оно может быть в ноябре. Бабье лето… Она радовалась ему, но понимала, что оно недолговечно.
— Я знаю, что останавливаться на зиму вроде бы рановато, но, думаю, в этом году мы можем себе это позволить. Для этого у нас есть достаточно денег. А тот городок, куда мы направляемся, похоже, как раз такое место, где можно перезимовать.
Дейни не сводила глаз с ямы. Девочка выглядела, как обычно, если не считать того, как она вцепилась в подол своего платьица, словно ища защиту в знакомой вещи.
Бренди снова начала копать.
Прошел еще один час. Ладони покрылись горящими волдырями, нос зудел от обжигающего солнца, скрыться от которого она не могла.
Жжик, жжик, жжик, жжик. Бренди механически отбрасывала землю. В голове была одна мысль: выдолбить в оклахомской степи яму, достаточно большую, чтобы положить в нее человека.
«О, па, — плакала она про себя, — что мне теперь делать?»
Свой двадцатый день рождения Бренди встретила семь месяцев назад. Она знала многих гораздо моложе себя, кто жил самостоятельно. Но сколько Бренди помнила себя, именно Уэйд Эштон содержал семью. Сумеет ли она прожить с Дейни без отца?
