Будь моя воля, я бы в те дни круглосуточно торчал на службе, благо спать в кресле сэра Джуффина Халли выучился раньше, чем всем прочим чудесным умениям; кажется, еще ни одна наука не давалась мне столь легко. Однако шеф, которого обычно чрезвычайно удивляет стремление подчиненных улизнуть домой после очередного рабочего дня, даже видеть меня в Доме у Моста не желал. «Отдыхай, — говорил Джуффин. — Гуляй, развлекайся, набирайся сил. Поживи немного в свое удовольствие, когда еще снова выпадет шанс». Он прекрасно понимал, что жизнь стала для меня самой сложной работой, требующей столь виртуозного мастерства, что в сравнении с ним магия наивысших ступеней казалась детской забавой. И, конечно, не собирался позволять мне отлынивать.
Первое, что я сделал — отказался от квартиры в Новом Городе, где в последние годы не то чтобы жил, а — бывал. Заходил туда по дороге из Дома у Моста, чтобы быстренько переодеться и бежать дальше, в трактир леди Теххи, который стоял на соседней улице. Уже хотя бы поэтому жить в Новом Городе мне больше не следовало — я, впрочем, даже за вещами туда заезжать не стал. Честно говоря, вообще вот только сейчас о них вспомнил. Смешно получается — меня самого давным-давно нет в Ехо, и еще надо бы разобраться, кого я, собственно, имею в виду, когда говорю: «меня», — а мои ковры и кресла до сих пор хранятся где-то в кладовой, и деликатный владелец дома терпеливо ждет, когда их заберут.
Хлопотать с поисками нового жилья мне не пришлось. Потому что кроме квартиры у меня уже несколько лет имелся личный дворец. Так получилось.
Ну, положим, не настоящий дворец, а скромная царская резиденция, устроенная для меня в здании, принадлежавшем когда-то университетской библиотеке. Горожане называли — собственно, до сих пор называют его — «Мохнатым Домом», потому что стены бывшей библиотеки целиком увиты густыми зарослями какого-то лохматого вьющегося растения; я вечно всех расспрашивал, как оно называется, и благополучно забывал ответ прежде, чем собеседник успевал договорить до конца это длинное слово. Присутствующий здесь сэр Шурф не раз любезно его для меня записывал, однако у меня врожденный талант терять бумаги и, как выяснилось после переезда в Ехо, самопишущие таблички. Так что даже он в конце концов махнул на меня рукой, сказав в утешение, скорее себе, чем мне, что такое невежество вполне простительно человеку, который не намерен в ближайшее время посвятить себя преподаванию ботаники.
Мохнатый Дом мне подарил Его Величество Гуриг Восьмой в тот день, когда я согласился исполнить его просьбу и подыграть старейшинам кочевого народа Хенха, решившим, будто я — их давным-давно пропавший царь.