Ветер трепал промокший листик. Вот и доказала. Либо у Ника с Сашей похожие почерки, либо это писал один и тот же человек. Таких похожестей не бывает. Значит…
Очень люблю. Скоро встретимся.
Ту, первую, записку писал Никодим. Кате. Поэтому Сергеенко и достала ее из своего чемодана. Выбрала послание без обращения и отдала. То-то Катя так дергалась, когда Ира первый раз передавала от Никодима письмо, все боялась, что его прочитают. Прочитают и узнают почерк. А она благородную из себя разыгрывала, даже не пыталась заглянуть через плечо. С этой запиской Катя прокололась, забыла взять. Или ей стало все равно? Потому что они с Ником поссорились. Из-за чего? А что такого произошло за день до этого? Был праздник. Кате подарили бабочек. Ник ревнив, мог устроить сцену. Но про бабочек он не знал, и это не он на нее обиделся, а она на него… Погодите!
Ира похлопала себя по карманам, вспомнила, что мобильный остался в рюкзаке. Зачем с собой таскать технику, если может упасть и разбиться?
Кто еще в Катином окружении мог позвонить Ире от лица Саши и поздравить с днем рождения? Валера? Вряд ли, он не настолько заинтересован в Сергеенко, чтобы выполнять ее странные желания. Остается Полуэкт ибн Никифорович. Он позвонил, а потом Катя от него затребовала чего-то еще, в чем ей было отказано. Совесть замучила. И он тут же получил от любимой по носу, после чего примчался к ее дому извиняться. Стоял под окном, прощения вымаливал. А тут и виновница торжества пожаловала. То-то Катя накинулась с расспросами, что сказал Ник. А он ничего не успел сказать. Ира сама не стала его слушать.
Никита не Катя. Если ему задать прямой вопрос, он ответит. Вот прямо сейчас и зададим.
Ира разозлилась. До зубовного скрежета. Даже про холод забылось. Играем, дорогие мои? А смену правил игры не хотите?
По телу прошла дрожь, пальцы невольно сжались, сминая бумагу.
Нет, все-таки Земля квадратная. Никакие законы здесь не действуют. Подруга! Лисова ей сейчас устроит веселые выходные! Сергеенко не отвертеться.
Джинсы не надевались. Промерзшие холодные ноги застревали на каждом миллиметре ткани, заледенелые стопы не чувствовали земли. Ира подняла покореженный котелок. Сполоснула. С каким удовольствием она наденет его на голову обидчице.
Подошвы кед приморозились к земле. Набрала воды. В кожные морщинки на руках въелась грязь. На поверхности воды в котелке появилось дрожащее отражение.
Это была не она. Кто-то другой. Старый и страшный, с кем можно раз за разом разыгрывать подобные шутки. С той Ирой, что всегда уверенно ходила по улице, хмыкала на любую попытку ее задеть, ловко отвечала на наезды – так играть нельзя. А вот ту, что отразилась в воде, грязную, лохматую и несчастную – с ней только так и можно.