К середине ночи Ира устала выискивать в себе недостатки и уснула. Она надеялась, что утро вернет ее прежнюю. Легкую и беззаботную, с сотней мыслей, перемешанных с ветром. Быструю на подъем и веселую на общение.
Но волшебники в наше время перевелись, колдовать некому. Утром на душе осталось так же тяжело, как и вечером. И завтра так будет. И послезавтра.
Пока шла до гимназии, нарисовала безрадостную картину до конца года – унылые утра, печальные дни, тоскливые вечера.
Кати не было. Парщиков наградил тяжелым взглядом. Щукин сидел, положив подбородок на сложенные на парте руки. Курбанова, как всегда, рядом. Ничего нового.
На стол из учебников выпала записка. Та самая, четыре слова, два знака препинания. С признанием в любви. Вот и все, что осталось от этой истории.
– От кого это? – Рядом нарисовалась Ленка.
Что-то она зачастила к ее парте. Разминает утренний НЛП?
– Щукин любовную записку прислал. Жить без меня не может, – с ходу выдала Ира.
Лена растянула губы в приторной улыбке. Она вся сейчас была сама доброжелательность. После совместного похода в кино Курбанова в адрес Иры как-то подозрительно подобрела. Двадцать пятый кадр в фильме про слонов что ли включили, где крупными буквами написали: «Все немедленно начинают любить Лисову!» Кстати, Щукин тоже стал невероятно внимательный.
– Везет, записки пишет. – Лена не спускала глаз со сложенного листка. – А мне все больше эсэмэс шлет.
– О чем вещает? – Ире было не до саратовских страданий одноклассницы.
– О погоде и природе.
Ира перестала перебирать учебники. Вечером она и не думала садиться за уроки, с утра ничего не собрала – в итоге у нее вчерашние тетрадки, и ничего из того, что не мешало бы иметь сегодня на уроках.
Лена улыбалась. Ире вдруг так захотелось, чтобы она для начала перестала тянуть губы в этой дурацкой улыбочке и чтобы от нее самой вообще отстали. Все. Навсегда!
– Слушай, чего ты от меня хочешь? Если тебе нужны подробности личной жизни Щукина, спрашивай у него сама.
– А он мне не рассказывает, – игриво дернула бровью Ленка. – Тебе рассказывает, а мне нет. А еще говорят, ты к нему в гости ходишь. Так?
Как же ей все это надоело. Чужая игра. Игра тонкая, возможно, тщательно построенная. Все это не для нее. Она устала! Да, устала. Вечное ожидание уже непонятно чего и хронические неудачи – всё это сжалось внутри неё в комок, отчего постоянно хотелось кричать.
– А чего там рассказывать? – буркнула Ира, понимая, что говорит лишнее. – И так все понятно.
– Что тебе понятно?
Лена улыбалась. Голос вкрадчивый, доверительный.