Он огляделся и проглотил слово. Впрочем, я догадываюсь, что именно он намеревался произнести, однако вовремя прикусил язык, чтоб лишний раз не тревожить прошлых людей, которые чутко спят под своими холмиками и все слышат.
– Серега, но ведь так было… Я все это видела собственными глазами.
– Точно? — деловым тоном спросил Панин.
– Клянусь!
– Тем лучше! — Панин заметно приободрился. — Значит, будем жить. Нет на свете ни одной территории, кроме Огненной Земли, где люди полностью адаптировались к ситуации пост-цивилизации. Зина, за это надо выпить!
– Нравитесь вы мне, ребята, — усмехнулся Зина, разливая водку по рюмкам: эти бабушкины рюмки, тонкие, изящные, из благородного дореволюционного хрусталя я прихватила с собой — помирать, так с музыкой, под тонкое пение настоящего хрусталя. — Ей-богу, нравитесь. Давайте, переезжайте ко мне жить. В тесноте, да не в обиде — разместимся как-нибудь… А ваши апартаменты за доллары сдадим — у нас их с руками отхватят, это же центр.
Я вспомнила про Андрюшу Музыку — придется его взять с собой.
– Это крайне опасно, — хмуро изрек Панин. — Он же старик. Согласно нашим обычаям, его обязательно кто-нибудь захочет убить и сожрать.
– Панин, — четко произнес Зина, и что-то в его тоне меня насторожило. — Ты, насколько я знаю, на стенде дострелялся до первого разряда? Ну вот, а я — мастер спорта международного класса… Ничего. Отобьемся. Отстреляемся.
– Зина! — закричала я. — Ты мне поклялся!
Ты же поклялся мне, охотник, больше никогда не выходить на охотничью тропу, у нас другая порода, нам ни к чему острые клыки, чтобы жить и выживать, мы питаемся орехами, грибами сушеными и другими дарами природы.
– Ой, ребята, — вздохнул Зина. — Вы все тень на плетень наводите! Тень жары там… А теперь какую будете тень наводить? Без вести пропавших тень? — он сделал резкое движение — рюмки повалились на плащ-палатку. — Поймите вы, кабан — существо страшное, особенно, если его разозлить. Мы встанем у них за спиной… — Зина картинно, как уездный трагик, жестикулировал. — Они поймут… Они почувствуют… И сойдут с ума… Да ни черта они не поймут и не почувствуют! Ты, Панин, своими "Едоками картофеля" им хоть все стены сплошь завесь — от пола до потолка — они и глазом не моргнут, — он провел пальцем по ладони, исследуя на ощупь линии судьбы и жизни. — Предоставьте это мне. Я этот ваш сюжет сумею Дописать как надо. И сделаю это очень профессионально.
– Зина! — истерично выкрикнула я. — Ты мне поклялся!
Он махнул рукой: ладно, поступайте как знаете…
Панин ушел в машину. Через минуту мы услышали стрекот пишущей машинки. Панин крикнул, чтоб ему не мешали некоторое время; ему сегодня рукопись в издательство сдавать, надо дописать последние несколько страниц.