– Всей душой и сердцем! – повторил я, пока она прижималась ко мне. – С той минуты, как увидел вас в Соборе, для меня существует только одна женщина в мире – и никогда не будет другой. Но да простит мне Бог зло, которое я причинил вам.
– Они принудили вас к этому! – возразила она быстро и прибавила, поднявши голову и глядя мне в глаза. – Для меня не могло быть разницы, даже если бы я знала правду. Я люблю вас, а не короля! – она приподнялась и поцеловала меня.
– Я хотел сказать вам всю правду, – продолжал я. – Я начал говорить на балу в Стрельзау, когда Зант прервал меня. После этого я не мог, я не мог решиться потерять вас, пока, пока не было необходимости! Дорогая моя, из-за вас я едва не предоставил короля погибели!
– Знаю, знаю! Что нам теперь делать, Рудольф?
Я обнял ее и прижал к себе, говоря:
– Я уезжаю сегодня!
– Нет, нет! – вскричала она. – Не сегодня!
– Я должен ехать сегодня, пока меня не видели. Зачем вам желать, чтоб я оставался, разве…
– Если бы я могла уехать с вами! – прошептала она очень тихо.
– Господи! – сказал я резко, – не говорите об этом! – и я слегка оттолкнул ее от себя.
– Почему? Я люблю вас. Вы такого же благородного происхождения, как и король!
Тогда я изменил всему, чему должен быть верен. Я схватил ее в свои объятия и умолял, страстно и безумно, уехать со мной, вызывая всю Руританию на бой. Она слушала меня, глядя удивленными, ослепленными глазами. Но под ее взглядом мне стало стыдно, голос мой замер, и я замолк.
Она освободилась из моих объятий, встала и оперлась о стену, пока я сидел на краю дивана, дрожа всем телом и сознавая, какую подлость я совершил. Мы долго молчали.
– Я – безумец! – сказал я мрачно.
– Мне нравится ваше безумие! – отвечала она.
Она отвернулась от меня, но я заметил слезу на ее щеке. Я ухватился за диван, ища опоры.
– Разве любовь главное в жизни? – спросила она тихим, кротким голосом, который внес спокойствие даже в мое истерзанное сердце. – Если бы любовь была главное, я бы ушла с вами на край света; сердце мое в ваших руках! Но разве любовь главное?
Я не отвечал. Мне стыдно вспомнить теперь, что я не хотел помочь ей.
Она подошла и положила руку на мое плечо. Я взял ее руку в свою.
– Я знаю, что говорят, будто любовь главное. Может быть, для иных оно и так. О, если бы я была из их числа! Но если бы любовь была главное, вы бы предоставили королю умереть в тюрьме.
Я поцеловал ее руку.
– Честь связывает также и женщин, Рудольф. Мой долг – остаться верной моей родине. Не знаю, почему Бог позволил мне полюбить вас, но знаю, что должна оставаться здесь.