Следующим моим большим проектом был лесопильный завод на три пилорамы, очень сложная и трудная работа, попотел я над ней, что называется, свыше всякой меры. Основная трудность заключалась в том, что завод надо было разместить на крутом берегу реки Воркуты, при этом требовался большой и тяжелый фундамент. Но когда я взял геологическую карту, то пришел в ужас – береговая полоса представляла собой шестиметровую толщу насыпного грунта, состоящего из пустой породы, опилок, смешанных с угольной пылью и металлическими стружками, и прочих отбросов из шахты. Все эти завалы пришлось расчищать, ставить опалубку и заливать бетоном. Адова работа... Но все же через три месяца новый большой лесопильный завод распахнул широкие ворота, и огромные бревна, поднятые лесотаской из реки, вползли на ленты транспортеров, и все три большие пилорамы взревели и начали превращать большие бревна в толстые доски... Я стоял на возвышении и с удовольствием наблюдал за работой машин и людей...
Случилось со мной происшествие, которое еще раз напомнило, что человеческая жизнь в Воркуте не стоит и копейки. Как-то днем в нашу большую комнату, уставленную кульманами, с грохотом ворвались два блатных вора и, размахивая длинными ножами и страшно матерясь, потребовали главного начальника. Ищук побледнел, но молча поднялся из-за стола. Я, взяв табурет в руки, встал рядом с ним.
– Я начальник ОКСа. Чего вам?
– Почему ты падла, закрыл нам пропуска? – заорали оба вора во весь голос, глаза их сверкали на бледных худых лицах, и было ясно, что они готовы на все и шансов остаться в живых у нас немного.
Я сразу все понял и, собрав в кулак все свои не очень обширные актерские данные, заорал басом Несчастливцева на самом мощном регистре:
– Ты, идиота кусок, офонарел, что ли?
Оба вора от неожиданности несколько опешили и уставились на меня, а я, не теряя ни секунды, объяснил им, что, во-первых, они к ОКСу никакого отношения не имеют и, во-вторых, мы не могли им закрыть пропуска, так как не знаем даже их фамилий. Последний довод произвел на них охлаждающее действие, и, витиевато матерясь, они так же мгновенно исчезли, как и появились...
Все сделали вид, что совершенно не испугались, но вытерли незаметно холодный пот со лба. И только Ищук с чувством пожал мне руку...
Мирочка периодически звонила мне из Москвы и информировала о положении дел. Встретили их – Светлану Тухачевскую и ее – очень хорошо, все поражались, что они выжили после детдома, тюрьмы, лагеря и ссылки, пройдя огонь и воду. Они все прошли и не потеряли человеческого облика, остались красивыми, умными и милыми женщинами, с достоинством носили свои громкие фамилии...