19 июня 2006 года, понедельник, вечер
Отношения Царькова с Лещевым стали прохладными. С Олегом они вообще теперь не здоровались.
– Что-то мы стали плохо друг друга видеть, – саркастически заметил Царьков.
Олег ничего не ответил. Он ненавидел помощника своего отца. Он часами колесил по городу, следил за его передвижениями. Теперь у него всегда была при себе видеокамера. Зачем – он не мог объяснить самому себе. Чтобы потом предъявить запись Даше? Глупо.
Охрана Царькова заметила слежку, но только посмеивалась над парнем и называла его в женском роде – Отеллой.
Сегодня Олега ждал еще один неприятный сюрприз. На центральном рынке открылся аптечный киоск под вывеской «Дашенька».
На глазах у Олега Царьков подвез Дашу и с интересом следил за выражением ее лица. Увидев вывеску, девушка вздрогнула и растерянно посмотрела по сторонам. Ей вдруг показалось, что над ней смеются.
– Ты чего? Не нравится? – озадаченно спросил Царьков.
– Снимите сейчас же, пожалуйста, – прошептала Даша.
Царьков кивнул своим ребятам. Те принялись снимать вывеску.
– Спасибо, – сказала Даша.
Киоск был на два продавца и оборудован по последнему слову.
– Будешь старшей, считай, что это твое владение, – сказал Царьков.
Даша не знала, что на это сказать. Она совсем запуталась.
Олег ждал у подъезда дома. Он с облегчением отметил, что сегодня Даша смотрит на него гораздо приветливей. Зашли в квартиру, сели пить чай.
– Мне плохо, – призналась Даша. – Я совсем не знаю, как дальше жить.
– Я тоже, – сказал в ответ Олег.
Они проговорили допоздна и тепло попрощались. Чувствуя себя на седьмом небе, Олег сел за руль и дал по газам. Обычно он выезжал на улицу одним и тем же маршрутом. Это хорошо знали те, кто готовил ему пакость. Когда он увидел перед глазами в свете фар какую-то полоску, было уже поздно. Он упал вместе с мотоциклом, чувствуя, как под ворот рубашки стекает кровь.
Он тут же вскочил и увидел толстую проволоку. Один ее конец валялся на асфальте, другой был прикручен к дереву. Ему повезло. Если бы проволока была прикручена чуть выше и если бы он ехал чуть быстрее, рана на горле могла оказаться смертельной.
21 июня 2006 года, вторник, утро
Кодацкий проводил планерку. В отличие от Ланцевой, он считал работу информагентства профессиональной.
«Нигде столько не говорят о своем профессионализме, как в провинциальной прессе, – думала Анна. – Что за страсть такая? Комплекс, видно, играет. Серость муниципальной журналистики непоправима, как родовая травма».
Заиграл мобильник, Анна обрадовалась. Был повод выйти в коридор. Звонил Максим: