Маркиз нахмурился.
— Я знал, что мистер Давдейл очень любил Бакбери-Эбби, поэтому был крайне удивлен, что он решил отказаться от места.
Миссис Давдейл закашлялась.
— Все изменилось... после того как вы уехали. И мой муж решил... что ему нужно... как-то подняться на ноги.
— Понимаю. — Маркиз снова посмотрел на Евгению.
Миссис Давдейл чуть не потеряла сознание, увидев, что в этот момент Евгения отправляет в рот большой кусок глазированного фрукта.
- Ты не уделяешь внимания маркизу. Он так любезно проводил тебя к столу... — упрекнула мать.
- Прости, мама.
Миссис Давдейл снова повернулась к маркизу.
- Как я уже говорила, маркиз, Бакбери-Эбби был для нас настоящим раем! Я помню все те замечательные балы, которые вы давали. Нам так нравилось наблюдать, как нарядные дамы и господа подъезжали в каретах к дому... А как сиял дом на Рождество! Ты помнишь, Евгения?
— Да, мама.
- А последнее Рождество, когда мы там жили? В тот раз Евгения впервые пришла с нами на бал.
- Я помню, — сказал маркиз. Он бросил на Евгению взгляд, полный нежности. — Я поднялся на хоры и увидел, как она пытается дотянуться до рождественской звезды на елке.
Миссис Давдейл всплеснула руками, обрадовавшись такому повороту в разговоре.
— Да, это на нее похоже. Она была таким потешным созданием!
Евгения почувствовала, как ее щеки снова запылали.
— А помните, маркиз, что она вам сказала?
Евгения еще больше покраснела, «Пожалуйста, мама, не надо!» — мысленно взмолилась она, но ее мольба не была услышана.
— «Маркиз, я выйду только за вас и ни за кого другого на свете!» — воскликнула миссис Давдейл. — Именно так она и сказала. А вы ответили: «В таком случае мне придется подождать, пока вы не вырастете».
— Я помню, — серьезно кивнул маркиз.
— Но, сэр, — заговорила Евгения дрожащими губами, — все это было, когда я была намного моложе. Как... и вы, — добавила она тихо.
Повисла неловкая тишина. Маркиз коротко поклонился.
— Мадам... Мисс Давдейл, — произнес он, повернулся к ним спиной и вышел из столовой.
Евгении стало очень стыдно. Но это чувство быстро прошло, когда миссис Давдейл издала низкий стон и рухнула на стул.
— Евгения, что ты наделала?! Все ведь шло так хорошо! Ты разрушила все мои надежды. Холостяк! Так богат! И он заинтересовался тобой! О, что ты наделала! Почему ты всегда все портишь?!
Мать в отчаянии раскачивалась на стуле, сложив руки на груди, — и девушке уже не было стыдно. Все, что она чувствовала, глядя на мать, — это мрачный триумф. Ей снова удалось сорвать ее очередной одиозный план!