Отец всегда говорил Евгении: «Чем бы ты в жизни ни занималась, следуй велению сердца — и не ошибешься». Мать же хотела, чтобы Евгения вела себя так, будто у нее нет сердца!
В три часа Евгения относила чай тетушке Клорис. Больше ей нечего было делать до самого ужина, когда тетка соизволяла спускаться вниз и ужинать вместе с Евгенией. На ужин подавали либо тушеную баранину, либо ветчину.
Евгению удивила реакция тетушки Клорис на историю о ней и маркизе, рассказанную матерью.
— Девочка права, Флоренс. Ее отец был главным управляющим, семья матери занималась торговлей. Маркизы — не ее поля ягода.
Миссис Давдейл тогда со стенаниями выбежала из комнаты.
Евгения с улыбкой вспомнила об этом, прислонившись лбом к оконному стеклу.
За окном две молодые леди шли на прогулку в напрошенных на плечи плащах. Евгения слышала, как цокают их каблучки по мостовой.
Она с завистью смотрела на них. Они, без сомнения, идут в Кенсингтонские сады. Они с матерью каждый день гуляли там после ленча, но сейчас, когда миссис Давдейл решила провести несколько дней в постели, ее дочь была лишена этого удовольствия. Евгения нахмурилась. Тeтушка Клорис посылала ее по поручениям без матери (правда, Бриджит или посудомойка всегда плелись сзади с корзинкой). Евгения не понимала, почему она не может сходить одна в Кенсингтонские сады?
Сказано — сделано. Без всяких дальнейших размышлений Евгения на цыпочках спустилась вниз, сняла плащ с вешалки в прихожей, закрепила шляпку перед зеркалом, потом тихо открыла дверь и выскользнула на улицу.
Торопливо шагая по улице, она чувствовала себя как птица, выпущенная из клетки. Бэйзвотер-роуд была оживленной. Придерживая шляпку, девушка перешла улицу, уворачиваясь от карет и повозок. Вслед ей свистнул мальчишка, торгующий газетами.
После уличной суеты в парке было тихо и малолюдно, но Евгения была слишком возбуждена своим поступком, чтобы насторожиться. Она одна — и свободна!
Услышав стук копыт, девушка повернула голову. Справа от нее среди деревьев ехали два всадника. А далеко за ними, к югу, на Кеннингтон-Гор загорались первые огоньки.
Начинало темнеть. Евгения никогда не бывала на улице одна так поздно. Вдруг она вздрогнула: из тени раздался чей-то голос.
— Куда направляемся, леди?
На дорожку вышел какой-то человек, и ей пришлось остановиться. Его голос, манеры, наглый взгляд ясно давали понять, что перед нею отнюдь не джентльмен. Девушка содрогнулась, когда он обнажил в кривой ухмылке ряд почерневших зубов.
— Куда направляемся? — повторил он.
Евгения собралась обойти его, но он задержал ее, схватив за руку.