Евгения обвела глазами комнату. Стоявший у окна человек обернулся и улыбнулся ей.
Маркиз! На лице девушки было такое разочарование, что гость не мог его не заметить. Улыбка увяла на его губах, а глаза погасли.
— Боюсь, мисс Давдейл ждала кого-то другого, — быстро произнес он.
— Другого?! — взволнованно воскликнула миссис Давдейл. — А никого другого здесь быть не может! Мы живем замкнуто, как монахини.
Тетушка Клорис удивленно фыркнула, но ничего не сказала. Евгения, понимая, что обнаружила свои чувства так невежливо и неосторожно, постаралась призвать на помощь всю свою живость.
— Это правда! — воскликнула она. — Мы едим, спим и молимся под бой часов, будто это звон монастырского колокола. Слава Богу, что меня еще не заставляют носить одеяния послушницы!
Лицо маркиза по-прежнему оставалось жестким.
— Как монахини? — повторил он.
Евгения подняла голову и смело посмотрела на него.
-Да.
— Я уверен, что даже монашеское одеяние будет смотреться на вас как самое модное платье, мисс Давдейл.
Евгения, впервые глядя маркизу в лицо, заметила искорки смеха в уголках его глаз.
— Спасибо, — пробормотала она, слегка смутившись.
Миссис Давдейл, которая с волнением прислушивалась к их диалогу, почувствовала, что напряжение немного ослабло.
— Выпейте с нами чаю, — предложила она.
Евгения и маркиз вместе подошли к столу. Миссис Давдейл казалось, что он пытается запомнить каждый взмах ресниц Евгении, каждый ее взгляд. Мать уже слышала в воображении свадебные колокола. Она кашлянула и принялась наливать чай.
— Надеюсь, подготовка к балу у лорда Бескомба идет полным ходом?
Маркиз оторвал взгляд от Евгении и вежливо отозвался.
— Вероятно. Я слышал, леди и лорд Бескомб наняли венский оркестр.
— И почему-то итальянских кондитеров, — вмешалась тетка Клорис. — Не понимаю. Неужели старые добрые английские пекари не сделали бы то же самое?
Маркиз снова посмотрел на Евгению. В солнечных лучах, падавших из окна, ее волосы светились вокруг головы как ореол.
— Могу ли я надеяться, что мисс Давдейл передумала и изменила свое решение по поводу бала? — тихо спросил он. — Могу ли я надеяться, что теперь вы примете мое приглашение?
Евгения уставилась в чашку.
— Боюсь, я останусь при своем мнении. Я не поеду.
— Она шутит, — в ужасе воскликнула миссис Давдейл. — Она очень хочет поехать!
— Мама! — резко возразила Евгения. — Надеюсь, мне будет позволено самой разобраться, чего я хочу, а чего — нет!
Маркиз переводил взгляд с дочери на мать. Он почувствовал, что затронута болезненная для обеих тема, и понял, что его присутствие только осложняет положение. Он встал из-за стола и поклонился.