Я отвернулась от Сивки и села на матрас. В голове не было ни одной мысли, после демонстрации действия рога при опасности, думать о том, какими талантами к смертоубийству тут обладают остальные, мне попросту не хотелось. Ко мне на коленки заполз Сосискин и попытался свернуться клубочком. Бедный пес всегда так делал, когда ему было плохо, а мне до зубовного скрежета захотелось удавить трех уродов, которые втравили домашнее существо в это дерьмо. Я и не заметила, как сзади подошел Сивка и, фыркая мне в волосы, положил голову на плечо. Меня вдруг охватило тепло, как будто теплый ветер ласково коснулся моей головы и унес за остатки злобы. Откуда-то возникло спокойствие и умиротворение, на коленках, распрямляясь, завозился Сосискин, и я вдруг поняла, что единорог хочет мне только добра.
- Дариа, знаешь, а ты ведь не первая, кто к нам приходит, - решил пользуясь моим молчанием, привлечь нас к сотрудничеству с местными властями Сивка.
Мы с бравым псом осторожно попросили поподробнее рассказать нам о судьбе других собратьев по несчастью. Судя по рассказу, таких дураков, как мы, было не так уж и много, но они периодически случались, причем это были не всегда люди. Сосискин предположил, что это инопланетяне, и даже разъяснил Сивке, кто это такие. Единорог задумчиво покивал и порекомендовал для интереса зайти в Императорский зверинец, где содержатся те из них, кто оказался неспособный выучить местный язык и на этом основании был отнесен к животным. А вот с точки зрения местных властей, разумные, по закону подлости попавшие сюда, как правило, либо после пышных похорон покоятся под помпезными памятниками на местных кладбищах, либо под скромными холмиками вдоль дорог. Резко захотелось удавиться на ближайшем дереве, потому как наши шансы на победу после всего услышанного были так же далеки, как российскому уровню жизни до уровня жизни в Швейцарии. И никто явно тут ради нас не правил древние тексты - все давно было записано и подогнано под таких же припадочных, как я. Чтобы как-то отвлечься от суицидальных мыслей и увести разговор о Ковене магов в сторону, я поинтересовалась, правда ли то, что он нам рассказал про любовь к русалке. И как оказалась в своих подозрения почти была права: выгнали его не за любовь, а за сети разврата, в которые он втягивал половозрелых дам.
- А про рисунок на своей тушке зачем врал? - С укоризной спросила женская солидарность.
- А вот рисунок не наврал, я такой видел у орка, только там не русалка была нарисована, а эльфийка, - ушел в несознанку Сивка.