— Маттео Дзани! — Голос капитана звучал почти торжественно. — Сенаторы ждут ваших объяснений.
Маттео будто не слышал слов капитана. Он подал Луке руку и поднял его. Они молча стояли друг против друга, будто никого вокруг не было.
— Всю свою жизнь, — начал наконец Маттео, — я хотел быть похожим на тебя, а на деле был полной твоей противоположностью. Я всегда тебя любил и всегда ненавидел, но ненависть была сильнее любви. — Тень улыбки мелькнула на губах Маттео. — Сейчас, пусть на мгновение, любовь взяла верх над ненавистью. — Он слегка подтолкнул Луку. — Иди. — Маттео посмотрел поверх толпы, туда, где стояла Кьяра. — Живи за нас обоих.
— Маттео, — начал Лука, но брат прервал его.
— Если можешь, прости меня, а если не можешь… — с прежней насмешливостью добавил он, — если не можешь, то и не надо. Я все равно буду гореть в аду и с твоим прощением.
Его схватили и увели.
Кьяра подошла к Луке и взяла его за руку.
Набережная опустела. Гуляки, попрятавшиеся по углам, выходили из своих укрытий, странно притихшие.
— Как тебе это удалось? — полюбопытствовал Лука. — Прочла заклинание?
— Да. Но не такое, как ты думаешь.
Лука посмотрел на Кьяру вопросительно.
— Мое сердце было так переполнено любовью, что в нем не осталось места для ненависти. Он это почувствовал. И вспомнил, что в его сердце тоже жила когда-то любовь.
Раздев женщину, служанка удалилась, прикрыв за собой дверь.
Кьяра, в рубашке из тончайшего полотна, откинулась на подушки, ожидая, когда к ней войдет муж. Ее муж.
Она тихо произнесла это слово, эхом отозвавшееся в тишине комнаты. Ей все еще не верилось, что это правда. Сначала она не поверила, когда Лука сообщил ей: власти Венеции готовы признать ее дочерью патриция, чтобы она могла стать его женой. Даже увидев бумагу, подписанную и скрепленную печатью, она все еще сомневалась. И когда они сегодня стояли перед алтарем, происходящее казалось ей нереальным. Она вообще сомневалась, что когда-нибудь сможет поверить в это до конца.
Кьяра устало — в эти дни она быстро уставала — опустилась на подушки и закрыла глаза, не замечая, как погружается в сон.
Лука вошел в спальню и, остановившись у края кровати, посмотрел на жену. Свою жену.
Он тихо произнес это слово, эхом отозвавшееся в тишине комнаты. Ему все еще не верилось, что это правда, настолько он был убежден, что никогда не женится.
Но он так страстно хотел, чтобы Кьяра стала его женой, что пошел и против традиций, и против старшего брата. Разрешению на брак он радовался даже больше, чем известию о том, что Сенат принял решение выделить корабли и матросов, которых он просил.