— Встречал. И что?
— А то, что Ниеракту предложили продать гончарную мастерскую.
— Продать? Это еще зачем?
— Не будь наивным, друг мой Хейзит, — вздохнул Исли. Выложив основное, зачем пожаловал, он расслабился и откинулся на спинку стула. — Во многих ремеслах так заведено. Перешел ты кому-нибудь дорожку, дал понять, что тоже не лыком шит, к тебе сперва вежливо так обращаются, мол, мы вас так ценим, так ценим, что, если надумаете чем другим заняться, приходите, выгодно ваше замечательное начинание купим, в долгу не останемся. А если ты вдруг намек этот не понимаешь и продолжаешь заниматься, чем занимался, вот тут-то и начнутся у тебя беды одна за другой: то помощник куда уйдет, то телега сломается, то лошадь сляжет. А если ты и теперь про предложение о продаже не вспомнишь, ну, дело твое, — могут запросто и поджог устроить, и разгром учинить.
— Ты хочешь сказать, что Ниеракту угрожали?
— Не хочу, а говорю. — Исли посерьезнел. — Теперь того и гляди у меня самого охранную грамоту отымут, что Локлан писал. А тогда и до карьера не пропустят. Можно подумать, у этих Томлина со Скирлохом мало своих извозчиков. Н-да, не сбеги Локлан со своей рыжей зазнобой, не было бы у нас всех этих бед.
На последнее замечание приятеля Хейзит не ответил. Он утешал себя тем, что знал, на что идет, когда отказывался от участия в переправе через Бехему с остальными товарищами по несчастью. Правда, сегодня утром он уже не был так уверен в том, что поступил тогда правильно.
Сбитый с толку легкостью, с которой Локлан принял решение незамедлительно бежать всем вместе из сетей заговора, Хейзит не сразу поверил в серьезность его намерений. На что он надеялся? Вероятно, на то, что Локлан передумает, что верный Олак сумеет отговорить его, чтобы не подвергать опасности жизнь своей дочери, или что сама Орелия улыбнется и обратит все в шутку. Не зря мать часто упрекала его в наивности. Локлан не передумал. Больше Хейзит его не видел. Только к вечеру следующего дня до него дошли слухи — кажется, их разносчиком был курносый Дит, с которым он последнее время старался иметь как можно меньше общего, — так вот, слухи эти сводились к тому, что Локлана никто не может найти. Хейзит понимал их по-своему: Локлана разыскивают. Успокаивало лишь то, что причиной побега все сплетники как один называли нежелание молодого господина отказываться от своей рыжей пленницы из народа шеважа. Вот и Исли сейчас о том же упомянул. А что это могло значить для Хейзита? Что его единственного работодателя простой люд воспринимает не как заговорщика — будь то против Ракли или кого еще, кто бы ни владел истинной властью в Вайла’туне, — и что по-прежнему существует надежда на его возвращение.