Пару раз дети приходили, чтобы взглянуть на него в щель неплотно прикрытой двери. Иногда это были две маленькие девчушки, Поппи и Беатрикс, которые со смехом и восторженным визжанием убегали прочь, когда он ворчал на них. Была еще одна девочка, старшая дочь Хатауэйев, Амелия, которая глядела на него с таким же скептицизмом, что и мать. И был высокий голубоглазый мальчик, Лео, которой по виду был не намного старше Кева.
- Я хочу объяснить, - сказал он с порога тихим голосом, - что никто не собирается тебя тут обижать. Как только ты сможешь уйти, то волен сделать это в любую минуту. - Он пристально взглянул на угрюмое лицо Кева, прежде чем заявить, - Мой отец - добрый человек. Самаритянин. Но я не такой. Так что не думай даже о том, чтобы навредить или оскорбить кого-нибудь из моей семьи. Или ответишь мне за это.
Кев уважал такое. Поэтому утвердительно кивнул. Конечно, если бы Кев был в форме, то мог бы легко разделаться с этим мальчишкой, избить до крови или поломать тому кости. Но Кев начал понимать, что эта необычная семья на самом деле не желала ему зла. И при этом они ничего от него не хотели. Хатауэйи просто предоставили ему крышу над головой и уход, как если бы он был беспризорной собакой. За это они, казалось, ничего не ожидали взамен.
Это не уменьшило его презрение к ним, и к их смехотворному, мягкому, удобному мирку. Цыган ненавидел их всех почти так же сильно, как самого себя. Он был драчуном, вором, погруженным в насилие и обман. Разве они этого не видели? У этих gadjos, видимо, совершенно отсутствовало понимание той опасности, которую они сами принесли в свой дом.
Через неделю лихорадка у Кева уменьшилась, а рана достаточно затянулась, что позволяло ему двигаться. Он должен был уйти прежде, чем совершит что-то ужасное. Поэтому, проснувшись однажды утром, он встал, и оделся в одежду, которую ему дали, и которая раньше принадлежала Лео.
Полученная рана все еще очень болела, но Кев игнорировал и ее, и приливы жуткой головной боли, накатывающей на него. Он сложил в карманы нож и вилку с подноса с едой, огарок свечи, обмылок. Первые лучи солнца проникли в комнату через небольшое окно в изголовье кровати. Вскоре должна была проснуться вся семья.
Он направился было к двери, но сильнейшее головокружение откинуло его на постель в почти бессознательном состоянии. Задыхаясь, он попытался собраться с силами.
Раздался скрип открываемой двери. Его пересохшее горло смогли издать только рык, чтобы отпугнуть незваного посетителя.
- Можно мне войти? - услышал он нежный голос девочки.