Проклятия так и не сорвались с губ Кева. Он был потрясен, закрыл глаза и, не осмеливаясь дышать, ждал.
Это - ты. Ты здесь.
Наконец.
- Ты так долго был один, - сказала она, подходя к нему. - Я подумала, что, может, тебе нужна компания. Я - Уиннифред.
Кев утонул в ее аромате и звуке голоса, его сердце учащенно забилось. Он расслабился, игнорируя боль, пронизывающую его. Затем открыл глаза.
Он никогда не думал, что какая-то из gadjo сможет сравниться с цыганскими девочками. Но эта была просто чудесная: эфемерное существо, бледное как лунный свет, со светлым, с серебристым отливом, каскадом волос. Но в тоже время, она выглядела живой, невинной и мягкой. В ней было все, чего не было у него. Не доверяя своим глазам, цыган потянулся и с тихим рычанием схватил ее за руку.
Она испуганно вздохнула, но не сопротивлялась. Кев знал, что не должен касаться ее. Он не умел быть нежным. Причинил бы ей боль, сам того не желая. И все же, она расслабилась в его руке, и уставилась на него своими невероятными голубыми глазами.
Почему девочка не испугалась? Он сам был напуган за нее, потому что знал, на что способен.
Кев сам не заметил, как притянул ее ближе. Все, что он осознал - это то, что она почти полностью лежит на нем, а его пальцы грубо вцепились в нежную плоть ее руки.
- Отпусти, - мягко сказала Уин.
Кев не хотел. Никогда. Он хотел держать ее на себе, распустить ее косы и сквозь пальцы пропустить шелк ее волос. Он хотел прижать ее своим телом к земле.
- Если я отпущу тебя, ты останешься? - грубо спросил он.
Ее тонкие губы изогнулись. В сладкой, восхитительной улыбке.
- Глупый мальчик. Конечно, останусь. Я пришла, чтобы навестить тебя.
Его пальцы медленно расслабились. Парень было подумал, что она убежит, но она осталась.
- Ложись удобней, - сказала ему девочка. - А почему ты одет в такую рань? - ее глаза расширились. - О. Ты не должен уходить. Только, когда выздоровеешь.
Ей не о чем волноваться. Планы Кева сбежать испарились, лишь только он ее увидел. Цыган расслабленно откинулся назад на подушки, пристально наблюдая, как она садится на стул. На ней было розовое платье. По подолу, на запястьях и на шее его украшали кружева.
- Как тебя зовут? - спросила она.
Кеву не хотелось разговаривать. Ему была ненавистна мысль об общении с кем-либо. Но он должен был поддерживать беседу, чтобы удержать ее рядом с собой подольше.
- Меррипен.
- Это твое имя?
Он покачал головой.
Уин слегка наклонилась к нему.
- Разве ты не скажешь мне свое имя?
Он не мог. Цыган мог назвать свое истинное имя только другому цыгану.