Вплоть до этой самой секунды он не сомневался: их с Габриель влечет друг к другу с одинаковой силой. Но теперь в молодой женщине вновь появилась какая-то настороженность, замкнутость. И эта загадочность, недосказанность действовала на него необыкновенно возбуждающе.
— Итак, на чем мы остановились? — Глотнув шампанского, Натан повернулся к гостье, на губах его играла легкая улыбка. — Ах, да. Ваше чувствительное сердце истекает кровью при мысли о горестях, что пришлось мне перенести в юные годы.
Габриель в свою очередь поднесла бокал к губам, но пить не смогла.
— Не смейтесь надо мной. Если не хотите говорить о вашем детстве, то и не надо, мне все равно.
Разумеется, ей было не все равно, но слова ее возымели требуемый эффект. Натан вроде бы чуть расслабился. Судя по всему, он принадлежал к нередкому типу мужчин, которые упираются тем сильнее, чем больше давления на них оказывают. Единственный способ добыть у такого хоть какую-то информацию — сделать вид, что тебе вовсе и не интересно.
— Кроме того, — продолжила Габриель, — бедность отнюдь не всегда сопряжена с горестями. И бедняки бывают счастливы своим скромным уделом.
Натан рассмеялся, но горьким, насмешливым смехом.
— О да! Широко распространенная байка, особенно убедительно звучащая в устах человека, в жизни не знавшего, что такое настоящая нищета. Уж вы-то в детстве не голодали. И не ходили в обносках. Вашей семье всегда хватало на хлеб, а чаще всего — и на масло.
— Как вы можете говорить столь уверенно? — возразила она.
Но Натан снова рассмеялся.
— А что, я не прав? Готов биться об заклад, вы были любимым ребенком в хорошо обеспеченной семье. Каждое лето вас непременно вывозили на море. А когда вы возвращались домой из школы, вас встречала любимая собака, а из кухни плыл аромат домашнего пирога.
Габриель окаменела. Он попал пальцем в небо! Хотя… как посмотреть. Да, ее родители рано погибли, но до их смерти она действительно была любимым балуемым ребенком, а потом Делия сделала все, чтобы девочка ни в чем не нуждалась. И да, Делия костьми ложилась, чтобы племянница могла летом отдохнуть как следует. А иногда, когда ухитрялась уйти из редакции пораньше, затворялась в кухне, засучивала рукава и пекла вкуснейшие пироги. Так что узор чуть иной, но канва та же самая!
— И все-таки откуда такая уверенность? — прошептала Габриель.
Натан усмехнулся.
— Про поездки к морю? Про то, что вас любили и баловали? Габриель, взгляните в зеркало: такого цвета лица не бывает у тех, кто все детство глотал городскую пыль или перебивался с хлеба на воду. Да у вас кожа буквально светится нежнейшими переливами бело-розового цвета. — Протянув руку, он поднял на ладони прядь волос молодой женщины. — И локоны точно золото.