— Здесь — это где?
— Ох, да рядом, прямо за лавкой тофу [3] Моригучи.
Я, конечно, никогда этой лавки не видел, да и слышать о ней не слышал, но знал — давить на него или переубеждать бесполезно.
— Спасибо, что терпела меня, Секо-чан, — сказал он, развернулся и ушел.
Секо стояла и махала вслед, пока постепенно уменьшающийся силуэт Кона растворялся в ночи.
Мы проследили, чтоб Какие и Кашибе успели на последний поезд, и направились домой. Улицы наполнили группки людей, вышедших из метро и спешивших домой.
По пути мы миновали несколько круглосуточных супермаркетов. Мы шли мимо — а их скользящие двери открывались и закрывались, запах одэна [4] и пельменей по-китайски выплывал из залитых светом помещений на улицы.
— Кон — глупенький, — рассмеялась Секо. — Думает, в наше время еще существуют лавки, торгующие тофу!
— Ага, — согласился я.
О чем он вообще думал, пропуская последний поезд в город? Я представить себе не мог, чтоб он, вечно сидящий на мели студент, стал вдруг ловить такси!
— На вот. — Секо протянула мне свое мороженое.
— Не хочешь больше?
— Предлагаю поделиться с тобой, — сказала Секо.
Голосок у нее был обиженный. Наверное, у нее просто руки замерзли от слишком долгого держания картонки.
— Спасибо. — Я взял у нее коробку.
Секо засунула руки в карманы юбки и принялась, захлебываясь от восторга, делиться впечатлениями дня.
— Они такие все славные, — сказала она. — Особенно Кон. И ты знаешь, что меня поразило? Они совершенно не женственные, а ведь должны бы быть, раз они — геи.
Секо, похоже, считала, что геи, все до единого, должны жеманничать как участницы конкурса красоты.
— А доктор Какие, — продолжала она, — странный он немножко, да? Ногти обкусывает прямо до мяса. А доктор Кашибе, — Секо чуть прищурилась, — знаешь, на кого похож, по-моему? На бодхисаттву Каннон [5].
Я понятия не имел, что она хочет сказать столь странным сравнением, и уже собирался попросить объяснить подробнее, но внезапно она вцепилась в мою руку.
— Смотри!!!
Я проследил за ее взглядом. Большой дом. Тяжелые, мрачные ворота. Прямо за ними, в лужице света фонаря, — собачья конура. А из конуры торчат две ноги, затянутых в джинсы! Я сразу понял, чьи именно…
— Кон! — заорали мы в ворота.
Собака в конуре заворчала. Ноги выползли наружу, за ними высунулась спина Кона, потом плечи и наконец голова.
— А я-то уж, считай, его уболтал, — сказал он. — А потом появляетесь вы, ребятки, и снова его тормошите!
— Ты что там делал?!
Вслед за Коном из конуры выбежала собака. Она рвала цепь и лаяла как бешеная. Кон легко перепрыгнул через ворота и приземлился прямо перед нами.