— Если вы все знаете, зачем спрашивать? Мне все равно, кто из них жив, кто мертв, потому что я-то уже мертв. Я притворяюсь живым. Хочется дотянуть до концерта: кто будет играть на литаврах, если я подведу?
— Да, я вижу, у вас синие губы... А все-таки, спала жена этого Раабе с комендантом или нет?
— Фрумкис, боюсь, вы сдохнете, не узнав главную тайну жизни... Поэтому советую: пойдите и спросите у этого пса со свастикой: он существо деликатное, совестливое, а вы со своими седыми космами похожи на господа бога — он вам все и расскажет...
— Пан Свитек, раз вы шутите, значит, вы еще продержитесь. Мне это не суждено... Ну, в общем...
— Нет, Фрумкис, у вас дела получше. Вас на земле держит любопытство. Вы-то женаты были?
— Был, пан Свитек, был...
— Ну и что? Все было хорошо?
— Не очень. Моя жена спала с дирижером.
— Вот и надо было застрелиться... Ах, нет — вы бы не узнали, почему застрелился Раабе.
— А почему, как вы думаете, пан Свитек?
— Фрумкис, идите..............
— Господин генеральмузикдиректор, я положу диктофон вот здесь, вам будет удобно? Прекрасно! Вы, я знаю, не любите говорить громко — не беспокойтесь, микрофон очень чувствителен.
— У вас в Германии все очень чувствительное, господин....?
— ....
— Русские корни?
— Совсем нет, Мой отец был горячий поклонник Святослава Рихтера, а мать — Маурицио Поллини. Переспорить друг друга они не могли, поэтому я Маурицио-Святослав. Но я представился «Святослав» — надеюсь, вам так будет приятнее...
— Ваши родители — музыканты?
— О, нет! Отец — водитель автобуса, а мать — социальный работник... Господин генеральмузикдиректор, кто у кого берет интервью?
— Да, да, простите. Первый вопрос.
— Завтра вы со своим оркестром летите в Японию. То, что вы везете туда Бетховена — это понятно. То, что гастроли завершаются 9-й симфонией — тоже предсказуемо. Но почему вы во всех городах... кстати, сколько их всего?
— Токио, Осака, Нагоя, Ниигата и Саппоро — пять.
— Так вот, почему вы повсюду играете наименее эффектную «Пасторальную» ? Что за выбор?
— Дорой Маурицио-Святослав, мы будем говорить серьезно или прогнозировать продолжительность аплодисментов?
— Маэстро, нашим радиослушателям будут интересны любые ваши соображения... Кстати, вы до сих пор ее не сыграли в нашем зале, для публики, которая, надеюсь, стала для вас родной...
— Видите ли, у меня к этой симфонии особое отношение. Я мечтаю ее сыграть в этом городе, на родине автора, и обязательно это сделаю. Чуть позже. Хотелось бы, чтобы автор остался доволен.
— Возможно, я ошибаюсь, но у меня возникает подозрение, что вы Шестой симфонии побаиваетесь. Извините, если не так...